Кен Маклауд - Ночные проповеди

– Я не считаю себя связанным договорами, которые подписали мои предки.

– Позволю себе усомниться, – заметила Мазвабо. – У Господа на это может быть иной взгляд. И у судьи тоже, если уж на то пошло. Ваша работа как полицейского регулируется Великой хартией вольностей, Арбротской декларацией, Биллем о правах 1689 года в такой же степени, как и конституцией Республики Шотландия – которую, кстати, вы не подписывали.

– Это, вне сомнений, очень интересно. Но давайте вернемся к делу.

– Инспектор, дело как раз в том, что Третий ковенант считает «Великое Отчуждение» – по-вашему Второе Просвещение – событием, повлекшим крайне важные последствия. Англия и Шотландия стали секулярными государствами, США приняли тридцать первую поправку к конституции, отрицающую всякую государственную роль религии. То есть после Великого отчуждения англоязычный мир нарушил ковенант и потому подлежит суду Господню на иных основаниях, нежели государства, не являющиеся преемниками Британии 1638 года.

– Ага. Никого не хочу обидеть, но лично мне этот риск представляется вполне приемлемым. И я еще не услышал, какое отношение это имеет к делу.

– Секта Третьего ковенанта считает, что отвратить гнев Божий – эпидемии, природные катаклизмы и прочее – можно только решительными действиями святых истинной церкви Третьего ковенанта, то бишь самих сектантов. Они должны вознести карающую десницу правосудия над «изменническими» церквями и впоследствии над «изменническими» государствами.

– Вознести карающую десницу правосудия? Это что значит? Заклеймить в речи, проклясть, проповедь прочитать? Что?

– Это значит убивать людей, – сказала профессор Мазвабо.

На секунду Фергюсон лишился дара речи. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не открылся от удивления рот. Идиотское простодушие верующих не переставало его изумлять.

– …Э-э, а как вы узнали? – выдавил он наконец. Профессор снова посмотрела в окно.

– Знаете, инспектор, мне отчасти неловко. Я диакон Шотландской церкви. Я посещаю церковь Грейфрайерс. И одна из моих обязанностей – добровольная, в общем-то, – это наводить порядок в церкви до и после воскресных служб. Я поправляю сиденья и подставки для ног, удостоверяюсь, что Библии и псалтири на положенных местах, убираю мусор. Такие вот мелкие хлопоты.

– Люди мусорят в церкви?

– И вы удивитесь тому, как сильно, – ответила Мазвабо, усмехнувшись. – Я бы могла рассказать много интересного… впрочем, неважно. Несколько месяцев тому назад – в мае или в июне – я стала находить в церкви листовки, что-то вроде религиозной агитации, рассованные там и сям: их вкладывали в Библии, оставляли на краях скамей и стойке с религиозными брошюрами и журналами. На листовках значилось, что выпускает их конгрегация Третьего ковенанта, о которой я никогда не слышала раньше. Они меня шокировали. Очень резкий язык. Конечно, я собрала все листовки, какие смогла отыскать.

– И что вы с ними сделали?

– Показала священнику, преподобному Доу. Он согласился, что такого рода писаниям не место в нашей церкви. Иногда люди оставляют листовки с самыми лучшими намерениями, и, хотя с точки зрения доктрины они бывают несколько ортодоксальней, чем нынешнее учение, мы не обращаем внимания. В конце концов, это одна вера, пусть и, скажем так, радикальнее сформулированная. Но мириться с этими – уж увольте! Ни в коем случае. С тех пор я специально искала их, прибираясь в церкви. Иногда находила до утренней службы, иногда – после, а временами и вечером. Но, кажется, теперь я собрала их все. С начала августа новых не появлялось.

– Вы можете предположить, кто их оставляет? Мазвабо покачала головой.

– Их может оставить даже тот, кто не посещает службы. Грейфрайерс – историческая достопримечательность, приманка для туристов. Люди посещают ее постоянно.

– А если это кто-нибудь из вашей конгрегации? Неужели вы не обратили внимания на тех, кто мог бы оставить такие листовки?

Мазвабо глянула удивленно.

– Простите, инспектор. Я знаю, что вам приходится придерживаться, как у вас говорится, «официального непризнания» религии и религиозных практик, но вы, кажется, прискорбно невежественны насчет происходящего в вашем городе. В вашем собственном дворе, как говорилось раньше в полиции.

– Сейчас так не говорят. Но, пожалуйста, продолжайте.

– Сейчас в Эдинбурге для воскресных служб Шотландской церкви открыто всего три храма: Грейфрайерс, Толкросс и Олд Кирк на Хай-стрит. Прочие церкви пришлось продать. А три оставшиеся живут за счет туристов. Инспектор, вы, наверное, удивитесь, но наши службы каждое воскресенье посещают две тысячи жителей Эдинбурга. А летом и во время фестивалей – еще больше. Церкви набиты битком. Невозможно проследить, кто оставляет листовки.