Somber - Кровь и Звёзды

Дом. После всего, что случилось с П-21, я думала, что Стойло Девять Девять станет для меня ночным кошмаром, и оно стало. Но сейчас, находясь в этом маленьком стальном ящике, я не могла не признать, что всё ещё скучаю по нему. Мне хотелось снова сыграть в карты с Риветс. Попробовать затащить Миднайт в постель… о Богини, как же мне сейчас нужен был кто-то в моей постели. Как я скучала по Маме, постоянно указывавшей мне что делать. Это было скучно, бессмысленно, ужасно, но это была моя жизнь.

Я плюхнулась на кровать, ощущая пульсирующую боль в роге и голове. Похмелье? Порча? И то, и другое?

— Хех… Могу представить, что сказала бы мама: «Блекджек, ты опять увиливаешь от своих обязанностей» , — Я вздохнула и перевернулась на спину, ощущая под собой знакомый мягкий матрас-массового-производства Стойл-Тек. Поспал на одном — считай, что поспал на всех.

Забавно, но мне нравилась идея помочь Флэнку. Пусть сперва он казался мне всего лишь сборищем наркоманов, но побыв здесь, насладившись вкусом свежей еды, музыкой из Микшера и мыслями о сексе в Стойле Шестьдесят Девять, я почувствовала, что Пустоши нуждались во Флэнке. В чём-то, к чему надо стремится. В чём-то поважнее простого выживания. Я лишь надеялась, что Каприз наконец объявится, когда я закончу с установкой охраны; я помогала это кобыле, а она даже не пошевелила копытом, чтобы сказать спасибо?

Теперь мне становилось скучно и на самом деле, процесс ожидания был для меня гораздо мучительнее, чем просто скука.

И у меня всё ещё был тот шар памяти с базы Мирамэйр…

— Нет, чёрт подери! Нет! — пробормотала я, обхватив голову копытами. — Нет, мозг, никаких больше шаров памяти. Это слишком вредно для здоровья. От них или грустно, или просыпаешься в одиночестве, или вообще с бомбой на шее. Так что никаких шаров!

Потом я моргнула, потёрла копытом лоб и поняла, что эта идея так и не ушла из моей головы.

— Если я сейчас воспользуюсь этой штукой, то проснусь… не знаю… с татуировкой, или через двести лет, или беременной, или вообще произойдёт хрен знает что!

Я посмотрела на свои седельные сумки. Тик… тик… тик… и издала обречённый вздох.

— Это плохо закончится, мозг. Очень плохо. — Я левитировала к себе сумку и положила рядом. — Ладно… просто предупреждаю себя… это плохая идея. Последний шанс сделать что-нибудь полезное, например… поспать… помастурбировать…. хоть что-нибудь?

Нет, всё ещё хочется посмотреть это шар памяти. Я вздохнула и прикоснулась к нему рогом.

Ух-ты. И никакого пароля, или типа того? Что-то новое… Моё тело было… в порядке… так, это у нас крылья… а это… эм, нуу… это точно был пегас-жеребец. И он был с головы до копыт в каких-то доспехах, не в броне, а именно в латах. Во рту у него ощущался вкус шоколада, и его нос жутко чесался.

Похоже, я была в каком-то роскошном шатре. На большом экране виднелись две железнодорожных колеи и какое-то депо. Ещё там были десятки, может, сотни вагонов, расставленных на макете. Вокруг было много разных пони, которые важно выглядели и негромко переговаривались. Мой хозяин осторожно достал что-то из-под крыла и, притворившись, что поправляет пластину брони, засунул целый кексик себе в рот.

— Если и дальше будешь продолжать в том же духе, то даже в собственную броню не пролезешь, — раздался за спиной игривый голос кобылы.

Мой носитель оглянулся, и оба наших сердца замерли, когда мы посмотрели в светлые, сине-зелёные глаза красивого тёмного аликорна. Я была ошеломлена её красотой и вместе с тем ужасно смущена. Пегас проглотил целый кексик за раз, сдерживаясь, чтобы не поперхнуться, и снова поднял взгляд. Тёмное крыло возникло перед ним.

— Ой, смотри. Крошки, — нежнейшие перья вытерли их с его губ.

Я была практически уверенна, что и я, и мой хозяин могли бы умереть прямо на этом моменте.

Я привыкла видеть Принцессу Луну как картину на стене, или иллюстрацию в книге. История о том, как её сослали на луну на тысячелетие и о том, как спустя несколько лет после возвращения она взяла бразды правления Эквестрией на себя, всегда была для меня не более чем пара сухих строчек в учебнике. Разумеется, трагичных и достойных уважения, но никак не реальных.

Но не теперь. Я и представить себе не могла Луну кобылой, которая не намного старше меня. Этот взгляд, полный мудрости, казалось, окутывает заботой всё, на что обращается. Её простая улыбка, дружелюбная, но, в то же время, загадочная, как будто она сама не знала, почему улыбается. Никто не смог бы описать мне ни этот блеск в её тёмно-синей гриве, как луч лунного света посреди унылой палатки, ни этот утончённый рог, который отражал свет так, что казалось, что на его верхушке зажигалась звезда каждый раз, как она двигалась. Вдруг я оказалась в присутствии чего-то большего, намного большего, чем такие ничтожные пони, как я.