Serpensortia - Фанфик Everything I am

* * *

В коридоре не темно, как я вначале опасался. Здесь тусклый свет редко попадающихся факелов. Снейп запирает за нами дверь, чтобы не сунулись любопытные, и делает приглашающий жест:

— Говорите.

От резкого перехода к тишине я на какой-то миг теряюсь.

Мнусь, не решаясь поднять глаза, и жду, когда он пройдется по поводу моей внезапной застенчивости на фоне недавних воплей. Но Снейп молчит. Я откашливаюсь и начинаю совсем не так уверенно, как собирался:

— Сэр… пожалуйста, поверьте — я не пьяный. Я выпил совсем немного, и это было часа два или три назад. Поэтому…

Он хмыкает в знак того, что слышал меня, но ничего не говорит. Тогда я вскидываю голову. Если не сейчас, то никогда — это понятно без объяснений.

— Сэр, вы сказали, что делали все, что делали — ради меня… Вы так сказали два дня назад. Я запомнил.

— И что? — можно подумать, я сказал какую-то несусветную чушь. Его голос мог бы заморозить — но меня сейчас обжигает.

— Тогда скажите мне только одно. Зачем это надо было вам? Лично вам? — В тишине не слышно даже дыхания. Напряжение заставляет меня ежиться. — Сэр? — я настойчиво всматриваюсь в его лицо и пытаюсь разглядеть хотя бы проблеск эмоций. Ничего.

— Поттер, я сказал вам, ради какой цели я действовал. Личные мотивы моих поступков вас не касаются, — голос бесстрастен, и это выводит из себя больше всего:

— Касаются, раз спрашиваю. И буду спрашивать, пока не получу ответа. Я имею право знать — вы не находите? — имею право быть в курсе причин, по которым вы со мной спали. Потому что из благотворительности просто не получилось бы. Вы меня хотели. Я помню. И тогда вы ничего не имели против моего присутствия.

— Поттер, вы сами слышите в своих словах прошедшее время?

— Не сбивайте меня с толку…

— Вас и сбивать не надо. Все кончилось. Потому что кончилось время действия нашего уговора. Чего ради вы вытащили меня сюда и задаете бессодержательные вопросы?

— Потому что мне плохо! — кричу я в полный голос и подскакиваю к нему, сжав кулаки. Кажется, однажды я на него так уже кидался. — Мне плохо — а тебе что, хорошо? Да? Я видел, как хорошо! Сидел там и пил! Не надо врать, что тебе неинтересно, о чем я говорю! Это неправда!

Снейп вздрагивает от того, как я ору. Не думаю, что от смысла слов — скорее решил, что я на его глазах двинулся рассудком.

— Поттер, — чуть ли не впервые в жизни я слышу не злость, не гнев, а подлинную тревогу, — вы мелете чушь!

— Да, я мелю чушь! Как всегда! А ты врешь! Потому что я вспомнил — там, в зале, пока шел к тебе! Я вспомнил, Северус, а ты не имел права не сказать мне — я ведь мог забыть навсегда!

— Что именно вспомнил? — он отступает, а я на полшага придвигаюсь. От меня, наверное, сейчас даже пахнет болью, я чувствую, что лицо сводит гримасой, которая… которая его пугает.

— Я вспомнил, что ты мне сказал! «Ты мой»! Ты назвал меня своим — ты сам подтвердил потом, что это была правда! Я помню! Помню! — у меня прорывается короткое сухое рыдание. — Почему нужно быть такой сволочью всегда, везде, во всем, что касается тебя лично! Почему ты мне не сказал! Ты выхаживал меня как сиделка — мне рассказали! А теперь ты от меня отказываешься! Ради Бога, Северус!

До меня даже не доходит, что он молчит. Когда мои сжатые кулаки с размаху опускаются ему на грудь, меня колотит крупный озноб. Он перехватывает мои напряженные запястья, второй рукой ловит за плечи:

— Успокойся. Перестань. Это просто нервы.

— Нервы? — я хрипло выдыхаю, — причем тут нервы! Не пытайся от меня отговориться. Я хочу знать. Зачем тебе это все было нужно. Почему не нужно теперь. И почему ты говоришь это, а мне кажется, что я вижу совершенно другое!

— Для чего?

— Надо, — повторяю я упрямо, — мне это важно. Мучить меня можно, а ответить нет?

— Ты и без посторонней помощи неплохо себя мучаешь. Ответа, который тебя устроил бы, не существует. Успокойся — иначе мне придется поить тебя успокоительным. У тебя истерика, Поттер.

— Нет у меня никакой истерики! — огрызаюсь я, пытаясь убедить себя высвободиться. Но он держит так крепко, что у меня просто отказывает воля. Завтра он уедет. Я с задушенным стоном опускаю голову ему на плечо, прячу лицо.

— Тебе больно?

— А тебе не все равно? — мое дыхание щекочет его шею, наверное, так же, как гермионино вечность назад щекотало мою. Неужели она подстроила тот танец? Ведь я видел… Видел в его глазах ревность.

— Поттер, ваши нервы так долго были предметом моей головной боли, что это вошло в привычку: беспокоиться о вас.