GrayOwl: Замок Эйвери

- Всё-всё, успокойся, возлюбленный мой Блейз, объявляют, да, вальс, может, пойдём?

- К нам идёт твой зоофил.

- Ну, так ли уж он мой, если предпочитает животных.

- Кобыл, Сев, кобыл.

- Тем более.

Глава 28.

- Граф Северус Ориус Снейп? Разрешите представиться, - граф Нибелус Северус Мальдедокк, к Вашим услугам. Если лорд Блейз Коэлис Забини успел рассказать Вам о моих «предпочтениях», прошу Вас простить его и не забивать свою прекрасную голову наипошлейшим бредом. Вы согласны, сэр Забини, одолжить Вашего кавалера на тур вальса?

Я с удивлением вижу, как Блейз медленно, с достоинством кивает. Я подло продан! Ну, разберусь же я с тобой, Блейз, когда отвяжусь от этого коновала!

Граф Нибелус ведёт в танце, придерживая меня за талию и не допуская никаких вольностей. Я решаюсь обсудить с ним общее имя.

- Да, мы в очень дальнем родстве.

- Нет, я не бывал на похоронах Вашего батюшки, прошу меня простить, но меня не не поставили в известность.

Опять я во всём виноват, и в том, как хорошо танцевать с этим… и в том, насколько внешне он привлекателен для меня…

- Я - легиллимент, граф Мальдедокк, и могу проникнуть в Ваше сознание, чтобы прилюдно обелить Вас в глазах окружающих, Вы позволите?

- Право, я не завишу от их мнения, но мне самому интересно, что Вы увидите, так отчего бы и нет?

Я устанавливаю зрительный контакт с родственничком, при котором вторжение в мозг наименее болезенно, а мне, почему-то, не хочется причинять излишней боли «коновалу», не пойму, на что я так купился - на стандартную внешность скандинава, которой были лишены все бедные родственники, что приехали за подачками в Гоустл-Холл на похороны отца, или на его безукоризненные манеры?

Вот я внутри - так, жены нет, любовника, по крайней мере, постоянного, не вижу, кто ещё, ах, да, должны быть кобылы… но и их нет, вместо всего этого - гигантский, размером со столовую в уважающем себя доме, кабинет, это чувствуется по обилию рукописных коротких, зачастую перечёркнутых, строчек на пергаментах, разбросанных в художественном беспорядке тут и там - повсюду, многочисленные перья, наполовину обкусанные, томики стихов на огромном столе - да, предо мной - пристанище поэта, а мне сегодня умирать… Как о многом мы могли бы поговорить - о рифмах, вдохновении, а вдруг он тоже занимается литературным переводом?

Я с сожалением покидаю столь родственный разум и спрашиваю:

- А Вы, граф, случаем не занимаетесь литературным переводом?

- Иногда, когда хочется перевести кого-нибудь из символистов.

- Я тоже, - признаюсь одновременнно и с лёгкостью - нашёл собрата по разуму, и с тяжестью - смерть совсем близко!

- Правда?! Я в восхищении. Ведь, подумайте сами, разве легко в наши дни, когда все говорят о магглах и грязнокровках, как о «швали», переводить маггловские стихотворения!

- Они - действительно шваль, но их поэзия - что-то сверхъестественное. А какие языки Вы знаете, граф? Я в совершенстве владею современным и старофранцузским, арабским, арамейским, немецким и ивритом.

- О, я не настолько эрудирован, знаю, в основном, европейские - тот же французский, немецкий, итальянский, но мой конёк - науатль.

- И этот великолепнейший набор Вы считаете хуже моего?

- Разумеется, ведь я не могу читать Библию на оригинальных языках.

- Зато Вы знаете науатль.

- Да, это, наверное, единственное моё преимущество.

- Но мы оба лишены возможности издаваться, сэр Мальдедокк…Скажите, откуда эти поистине отвратительные слухи о Вас?

- Я сам их распустил. Зачем? Да чтобы меня оставили в покое из-за, верно, излишне притягательной внешности.

- Да, Вы очень красивы, граф…

- Зовите меня просто по имени, мы же родственники, Северус.

В этот замечательный момент Нибелус всё портит одним скользящим движением вниз и поглаживанием моих ягодиц. Мне неудобно, но его рука возвращается на талию, как будто не было этого сугубо интимного прикосновения. Заметив мою досаду, Нибелус говорит:

- А мне показалось, Вам должно это нравиться.

К собственному стыду добавляется осознание того, что мне это действительно нравится, ах, если бы он ещё и сжал их!

- Мне понравилось, можете не сомневаться, Нибелус, но я сегодня с кавалером.

- Тогда, может, в следующий раз? Я ненавижу общие балы, меня раздражают женщины, так приходите послезавтра один, - его рука, наконец-то, мягко, но уверенно сжимает ягодицы, в ушах у меня звенит, глаза затуманиваются…

- О, Северус, Вы так чувственны, я поражён Вашей необычной красотой в самое сердце. Душа моя трепещет, словно бы от неведомого чувства… страха за Вас…