Эдгар Райс Берроуз: Тарзан из племени обезьян

Звери, выпущенные из своего заключения, прогуливались по палубе к немалой тревоге экипажа. Матросы слишком хорошо еще помнили жуткую картину ночной борьбы, когда столько людей нашли смерть от клыков и когтей этих самых зверей. Им казалось, что звери и сейчас высматривают себе добычу. Однако под бдительным взором Тарзана и Мугамби обезьяны и Шита должны были смирять свои инстинкты, и матросы работали на палубе среди зверей.

Наконец, «Кинкэд» поднял якорь и вышел из бухты Угамби и поплыл по водам Атлантического океана. Тарзан и Джэн Клейтон внимательно следили за зеленой береговой линией, удалявшейся от них, и в первый раз человек-обезьяна покидал свою родную землю без малейшего сожаления.

Ему казалось, что даже самый быстроходный пароход в мире не мог бы с достаточной быстротой увезти его из дикой Африки… С таким нетерпением рвался Тарзан в Лондон, чтобы возобновить там поиски сына. «Кинкэд» со своим медленным ходом представлялся нетерпеливому Тарзану настоящей черепахой! По мнению Тарзана, он совсем не двигался…

Однако «Кинкэд» все-таки шел вперед, и вскоре на западном горизонте показались низкие холмы Острова Джунглей.

В бывшей каюте Павлова механизм в черном ящике продолжал тикать, и с каждой минутой стрелки приближались все ближе к роковому моменту, когда провода должны были соединиться и произвести взрыв.

Джэн и Тарзан стояли на мостике парохода и беззаботно смотрели на приближающийся берег. Матросы собрались на носу парохода, следя за выплывающей из-за океана землей. Звери забрались в тень на палубе и, свернувшись, спали. Все было тихо и спокойно и на корабле, и на воде…

Внезапно грянул оглушительный треск… Крыша над каютами взлетела на воздух; высоко вверх взвился столб густого дыма. Затем последовал страшный взрыв, от которого пароход содрогнулся от носа до кормы.

На палубе произошла паника. Обезьяны, перепуганные взрывом, бегали взад и вперед, рыча и ревя. Шита бросалась в разные стороны, издавая отчаянный вой… Мугамби трясся всем телом… Только Тарзан и его жена сохранили присутствие духа. Тарзан немедленно очутился среди зверей, успокаивал их, разговаривал с ними спокойным тоном, гладя их мохнатые тела и уверяя их, что ничего страшного нет.

Через несколько минут стало ясно, что главная опасность заключается теперь в пожаре. Пламя лизало расщепленные доски каюты и оттуда перебросилось уже на палубу. Каким-то чудом ни один человек на пароходе не пострадал от взрыва; причины его никто на пароходе не знал… Никто, кроме одного матроса. Последний сразу догадался, что это дело рук Павлова, однако никому об этом не говорил. Он решил лучше умолчать об этом.

Между тем пламя все разгоралось. Тарзану стало ясно, что им не справиться с огнем. Чем больше они заливали пламя водой, тем оно становилось сильнее, словно в горевшей каюте был какой-то секрет, превращавший воду в огонь…

Прошло с полчаса. Над обреченным пароходом вздымались черные клубы дыма. Пламя достигло уже машинного отделения, и пароход остановился. Судьба «Кинкэда» была решена.

Тарзан сказал своему помощнику:

– Оставаться на пароходе бессмысленно! Нужно спустить шлюпки и, не теряя времени, высадиться на берег.

Другого выхода не было. Почти весь пароход был охвачен огнем. Матросы успели вынести свои пожитки; Другие каюты уже пылали. Немедленно были спущены две лодки. Море было спокойно, переправа на берег произошла без затруднений. Встревоженные звери при приближении к берегу жадно втягивали в себя родной воздух; как только шлюпки пристали, Шита и обезьяны перепрыгнули через борт и помчались в джунгли.

С грустью посмотрел Тарзан им вслед.

– Прощайте, друзья мои! – промолвил он. – Вы были хорошими верными товарищами, и мне без вас будет скучно!

– Они еще вернутся, дорогой мой? Не правда ли? – утешала его Джэн.

– Это неизвестно! – ответил Тарзан. – Им было очень не по себе с тех пор, как они попали в такое многочисленное людское общество. Мугамби и я – мы их меньше стесняли, но ведь мы только наполовину люди. А ты, мой друг, и матросы, вы слишком культурны для моих зверей – они убежали именно от вас? Вероятно, они боялись как-нибудь ненароком соблазниться, видя перед собой такую чудесную пищу…

Джэн засмеялась и сказала:

– А я думаю, они убегают от тебя. Ты так часто не позволял им делать того, что им казалось вполне естественным. Им, как детям, захотелось дать стрекача от родительской опеки!