Анар Бабаев: Катаклизм

— Что с вами? — проговорил Хадрик, подойдя к нему.

Гном лишь отмахнулся от помощника. По шахте снова раздался громкий свист, после которого гном, что сломал дверь, размахнулся молотом на близ стоящего — раздался тошнотворный хруст, удар пришелся по голове, гном продолжал буянить, а Ульф все ещё лежал на земле, мучаясь. Один за другим, гномы словно сходили с ума и бросались друг на друга, размахиваясь инструментами, ставшими оружием.

Хадрик отбежал назад, к сфере с породой и спрятался за ней. Ульф лежал рядом со стеной и кричал, пока к нему не подбежал один из гномов, он ударил инженера по голове киркой — кровь оросила каменную поверхность шахты. С верхних этажей доносились крики, один за другим масленые светильники погасли.

Кай проснулся, с трудом не издав ни звука, охвативший его ужас погас, как только рыцарь увидел ночное небо, усыпанное миллионами звёзд и тянувшееся на многие мили. Тяжело дыша, Кай поднялся на ноги и уселся рядом с костром, рыцарь встретился взглядом с Эриком, сидевшим напротив. Эрик встревожено смотрел на брата.

— Опять кошмар? — спросил рыцарь.

— Да, — подтвердил Кай. — Опять.

— Белый зал?

— Он самый. — Кай отпил вина из своей фляги. — Белый зал, переполненный сектантами, стоявшими напротив убитого Магистра Эйрона — главнокомандующего Ордена Золотых Паладинов.

— Не надо поминать Орден.

— Почему?

— Потому, что мы — изменники. И даже сейчас, когда мы далеко от Белой Крепости — упоминать об Ордене небезопасно.

— Орден распался… и нам повезло, что мы сумели избежать участи других рыцарей.

Эрик тяжело вздохнул, собрался с мыслями и невнятно прошамкал больше себе, чем брату:

— Если бы мы следовали законам, не пришлось бы спасаться.

— Если бы мы дальше следовали всем законам — никто бы не спасся.

— Я так не думаю. — Пробурчал Эрик, отведя взгляд. — С помощью законов можно было контролировать всех паладинов, была черта, которую нельзя было пересекать. Орден распался, потому что мы часто нарушали свои обеты и законы.

Кай поднялся на ноги, отбросив флягу:

— Возможно, Ордена больше нет, потому что мы слишком часто поступали так, как нам велели, в то время как Мир уже давно существует по другим законам. Ты знаешь это не хуже меня, не так ли?

— Верно, — признал Эрик. — Но я все равно придерживаюсь прежних идеалов и законов.

— Ах, да! — воскликнул Кай, внезапно улыбнувшись. — Ты сохранил веру. Но она утратила свою власть, месяц назад, когда весь Мир погряз в Катаклизме… все наши собратья сошли с ума, забыв об идеалах и вере — они набросились друг на друга, словно свора диких псов.

— Не все сошли с ума. — Возразил Эрик. — Ещё есть люди, сохранившие рассудок.

— Да… о них я и забыл. Я видел их, когда они пытались воспользоваться суматохой и выломать дверь в сокровищницу. — Кай ухмыльнулся и помолчал некоторое время. — Что бы ты ни говорил, брат — Ордена Паладинов не вернуть. Ты единственный, кто готов следовать прежним правилам и идеалам.

— Если это так, то почему ты мне помогаешь добраться до Цитадели Паладинов? Почему ты согласился мне помочь, тогда, когда все отвернулись от меня. В такое время мало кто готов помочь, даже собственному брату, но ты без раздумий согласился. Всё это время, пока мы в пути — ты помогал мне.

Кай молчал. Братья долго смотрели друг на друга, оба высокие, широкоплечие и темноволосые. На их лицах застыло одно выражение: сдвинутые брови, напряженно сомкнутые губы. Братья были удивительно схожи не только телосложением, но и лицами: Кай смотрел на Эрика, но видел такие же тёмные глаза, тонкие губы, длинные темные, как ночь волосы, прямой нос, и размытые черты лица.

В раннем детстве, различать могла их лишь мать. Братья гордились своей схожестью и пытались стать полностью идентичными: они носили одинаковую одежду, одинаково дрались, даже их движения были схожи. Однажды, когда Кай упал с дерева, его левую руку украсил огромный шрам. Увидев это, Эрик хорошо постарался, чтобы обрести такой же. Став послушниками в Цитадели, братьям выдали совершенно одинаковые доспехи, а чтобы хоть как-то их различать — на наплечниках вырезали руны с именами «Кай» и «Эрик».

Они никогда не ссорились и редко расставались на долгое время, каждый из них был готов заступиться за другого в случае беды. Их союз, который казался нерушимым, дал трещину два месяца назад в Белом зале, когда умирающий Магистр шептал проклятье хриплым голосом.