Анар Бабаев - Тропа в никуда

Тропа в никуда

© Бабаев Анар, 2017

© Перевод. Юлия Леонова, 2017

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Посвящается Наталье Леонардовне

1

Amor – est iracundus attractione ad invicem. Nisi sensus vitae generat vitam potens creare sensum unionis, quae nulla paria. Si non est – qui numquam unitatem. Nulla passio – nullum amor! 1 1 Любовь – это страстное влечение друг к другу. Только она порождает смысл жизни, а жизнь даёт смысл для создания крепких союзов, которых нет у других пар. Если нет любви – не будет и союзов. Нет страсти – нет любви! (лат.) (Пер. Ю. Леоновой).

О любви мы знаем немного. Любовь – что груша. Она сладкая и имеет определенную форму. Но попробуйте дать определение формы груши!

Анджей Сапковский

«Час Презрения»

Двери таверны «Три товарища» распахнулись, запустив в помещение холод, звуки дождя и двух посетителей.

Они были в капюшонах, но как только скинули их – привлекли внимание всех присутствующих. Высокий мужчина с распущенными пепельными волосами и девушка с тёмно-каштановыми локонами, имеющими светлые, как полированный медный лист, концы. Они выглядели измученными долгим путём, что в принципе-то никого не удивляло. Таверну частенько посещали гонцы, кондотьеры и прочие представители различных профессий, требующих, как они выражались, «стальной зад».

Взгляды присутствующих недолго были прикованы к гостям: спустя несколько минут они вернулись к своим делам, забыв о пришельцах. Гном, хозяин таверны, протирал стойку полосатым фартуком, когда к нему подошёл незнакомец и незнакомка.

– Приготовьте бадью, – мягким голосом начала девушка.

– Элли, ты как всегда. – Хохотнул гном, почёсывая нос, напоминающий по форме картофелину. – Только пришла, а уже бадью подать надо… Хе-хе!

– Не люблю всю эту пыль, – продолжала она таким же спокойным голосом, – а хотя знаешь, не торопись с бадьёй. Мне ещё надо заглянуть к алхимику за ингредиентами для зелий. А то у Эрика их совсем не осталось…

– Может, хоть посидишь? – предложил гном. – Дорога-то вас совсем измучила, по минам вижу… Посиди, выпей, отдохни, а потом сходишь за ингредиентами…

– Наш путь и так затянулся. Ну, я пошла. Эрик, подождёшь меня здесь? Думаю, вам есть о чём поговорить… Я скоро вернусь. – Она уже было собиралась идти, но тут же обернулась и взглянула на трактирщика. – Ярп, – обратилась она к гному, – не забудь про бадью.

– Не волнуйся. Вот это женщина, – шепнул он паладину, когда чародейка была уже у двери. – Беспокоиться за тебя хлеще тебя самого…

– Что поделать. – Пожал плечами Эрик.

– Где ты вообще такую нашёл?..

– Там, где нашёл, больше нет. – Улыбнулся пепельноволосый, принимая глиняную кружку, наполненную пенистым пивом.

– Я серьёзно, где?

– Я, если честно, не помню, как прошла наша первая встреча, поскольку был в отключке, но точно знаю, что она спасла меня от смерти, когда я нарвался на ведьму в лесу по заказу…

2

В лесу стало тихо.

Ветки тихонько скрипели, сгибаясь под натиском ветра, завывающего над головой, словно волчья свора. Тихий шелест листвы не сумел помешать Эрику услышать мерзкий голос ведьмы.

Она была недалеко, может в десяти-двенадцати локтях. Она направлялась домой, в старую хижину, расположенную среди чудных деревьев.

Осторожно двигаясь, паладин окинул небо взглядом, вылез из ямины. Не отрывая взгляд от ковыляющей ведьмы, он переполз через трухлявый влажный ствол, и пересек бурелом. Перед ним была тропа, узенькая стезя, ведущая прямо к хижине колдуньи. С левой стороны тропки, прямо за поляной, разрастался подлесок, поросший изумрудным папоротником, который беспокойно двигался и пропускал сквозь дебри говор. Эрик спрятался. Горбатое существо, помощник ведьмы, внезапно выполз из чащобы, волоча за собой истерзанное тело рыцаря. Бургиньот, из которого торчало обломанное древко копья, звенел, ударяясь о гладкие камушки.

Горбатый, которого в округе дети прозвали Квази, плевался, что-то гундосил и жутко матюкался – это единственное, что Эрик сумел понять из всего, что этот уродец шамкал.

Несмотря на своё убогое телосложение, Квази двигался быстро – то медленно, лениво, то бегом, энергично, припрыгивая, словно огромная жаба.