Елена Лабрус - Элемента.T

Она аккуратно поместила камень остриём в это отверстие.

Несколько секунд ничего не происходило, потом послышался звук, словно трескался толстый лёд, и стекло покрылось плотной сеткой трещин. Их становилось всё больше и больше, и все предусмотрительно отошли в сторону, когда, распавшись на сотни крошечных осколков, стекло водопадом пролилось на каменный пол.

— Атэн! — сказала за их спиной Хранительница.

— Повторяй, повторяй, — шептали Еве голоса.

— Атэн, — сказала она.

И шары, оставшиеся на своей стеклянной подставке, вздрогнули, закружились цветным туманом внутри и открылись.

— Онд! — повторила Ева. Густой туман взвился вверх, и Ева видела, как из ближайшего к ней шара расправляются в воздухе складки тёмного платья.

— Элэм! — сказала Пророчица. И все увидели мерцающий силуэт темноволосого парня, который мягко опустился на пол и белые тени тут же принялись обнимать его.

— Эмэн! — произнесла Пророчица и всё повторилось, только парень был светловолосым.

— Энта! — продолжала называть имена Вики. Темноволосая девушка спустилась вниз.

— Таэл!

Но дым из шара лишь взметнулся ввысь и там растаял.

— Нет! — полный горя и тоски вопль Ватэса сказал всем больше слов.

Он провожал взглядом призрачные остатки поблёскивающего тумана, но второй девушки среди этих юных богов не было.

— Пеон! — крикнул Ватэс. — Чёртов обманщик, где она?!

Призрачные тени взметнулись от его голоса, испуганно сбившись в кучку по центру залу. Ева поняла, что именно льющийся от них голубоватый мерцающий свет и освещал всё происходящее. И с появлением этих трёх юных фигур из шаров, они стали ярче, и теперь их видели все, кто находился в зале. Ева больше не слышала, о чём они говорят, но имя последней богини, многократно ими повторённое, так и звучало у неё в ушах.

— Таэл, Таэл, Таэл.

— Пеон! — метался по залу Ватэс, крича мигающим звёздам. — Она не могла умереть! Не могла просто так испариться! Пеон, ты обещал! Верни мне её! Пеон!

Он бесновался, и кричал, и ругался. И от его воплей небо затянуло тучами, а может просто так совпало, но, когда он упал на колени, и свесив голову затих, пошёл дождь.

Ева не видела, когда исчезли боги и как покидали это место рыцари Ордена. Она не отрываясь смотрела на плачущего бога, и сердце её разрывалось на части от его горя.

— Ватэс, — она села пред ним на колени, и убрала мокрые волосы с его лица.

Он поднял на неё глаза и ничего не сказал.

— Ватэс, он дал тебе слово. Он не мог обмануть тебя, — сказал Дэн, опускаясь рядом с Евой.

— Я и не собирался, — прозвучал в темноте легко узнаваемый голос Пеона. Его фигура в чём-то белом приближалась к ним под струями дождя. — Я хотел убедиться, что она действительно дорога тебе, Ватэс. Вы обвиняли Умуна Наиглупейшего в его любви к земной женщине. Вы навешали всех собак на несчастную девчонку, якобы погубившую целый мир. Но именно твоя любовь их погубила. И этот мир, и эту несчастную девочку.

Он говорил это стоявшему на коленях Ватэсу, словно зачитывал приговор.

И Ватэс не возражал, и даже не вытирал стекавшую по его лицу воду.

— Ты всегда был слишком любвеобилен.

— Это другое, — хрипло ответил Ватэс.

Они действительно были очень похожи сейчас, Ватэс и Аполлон.

— И ты всегда был один. Во все времена. Единый бог. Создавший эту страну, этих людей, даже этих богов. Тебе было скучно?

— Я был просто одинок. Отдай мне её, и я оставлю этот мир.

— Только если она простит тебя. Тебя, а не его, — и он показал на Дэна. — Тебя, такого как ты есть. Без магии, без волшебства, без выкрутасов. Скажи, за что ты так возненавидел любовь, что лишил её тех, кого создал?

— Из-за неё погибла наша планета. Она так стремилась к Земле. И она предпочла умереть, но навсегда остаться на её орбите, чем блуждать в чёрном космосе в одиночестве. И я решил создать мир, в котором не будет этой заразы. Но, видимо, недооценил свои силы.

— Или силу любви, — сказал Магистр, которого никто и не заметил. — Я знаю, где та, которую ты ищешь. Прости меня, Пеон, но ты должен дать ему шанс. Последний шанс.

В привычном полумраке кабинета отца Феликс впервые был в такой странной компании. Два бога, один мудрейший, другой древнегреческий. Два отца, один настоящий, другой якобы тоже. Два его лучших друга — Ева и Дэн. И его сестра-близнец, умершая сто лет назад. Она бы сказала семьдесят четыре года назад, так как не хотела быть старше своих лет, но Феликсу и сто казалось подходящей цифрой в её нестареющем положении. А ещё беременная Пророчица. И хоть Феликс давно уже смирился с её постоянным присутствием, и избавился от её голоса в своей голове, который, к счастью, был временно данной ей силой, но всё же вид её до сих пор вызывал в нем какую-то лёгкую неосязаемую тоску.