Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

– Думается мне, – отвечал Александр, всерьез разумея каждое слово, – что я приехал сюда для того лишь, чтобы встретить вас. И думается мне, что я люблю вас.

Во внезапно наступившей тишине малиновка снова слетела на ободок ведра и залилась звонкой, негодующей трелью, да только кто к ней прислушивался!

В последующие годы никто из них так и не смог доподлинно вспомнить, что произошло потом и что было сказано – да было ли сказано хоть что-нибудь! – в те первые, бесконечно долгие мгновения, когда они просто глядели друг на друга и каждый знал про себя, что на протяжении всей своей юной жизни неуклонно шел к этой встрече. Для Александра это было все равно что вырваться из тумана в яркий солнечный свет, из глубины темных вод – на свежий, искрящийся лучами воздух. Темная башня канула в никуда. Когда-нибудь, как-нибудь, придется пересказать и эту историю и покаяться в тамошнем греховном безрассудстве, но не теперь, господи, только не теперь! А сейчас, в этот миг, жизнь его – жизнь истинного принца, рыцаря и мужа – только начинается.

Для Алисы мгновение это было из числа тех, когда одержимый тревогой мореход различает вдали огни гавани. Или, говоря языком более практичным – а Алиса всегда отличалась практичностью, – в это самое мгновение она узнала будущего хозяина своего обожаемого Розового замка, мужчину, которому она вручит себя не только из чувства долга, но радуясь ему как возлюбленному; меч в руке молодой и горячей, что оборонит и защитит ее саму и ее подданных, когда престарелый лорд их таки покинет.

Что бы уж ни наговорили друг другу их взгляды и души, с уст их срывались самые что ни на есть банальные пустяки – ничего не значащая светская болтовня, к которой прибегают посторонние друг другу люди, впервые столкнувшись в незнакомом для обоих месте. Александрова вспышка была оставлена без внимания; Алиса понятия не имела, что тут можно ответить и вообще воспринимать ли ее всерьез, а сам Александр даже не был уверен, в самом ли деле высказал свои мысли вслух.

Так что, присев подле девушки на траву, молодой человек поспешно заговорил о красотах дня и о том, сколь отрадно насладиться покоем под гостеприимным монастырским кровом, выразил надежду, что герцог и его свита разместились со всеми удобствами, полюбопытствовал, давно ли они в пути и – наконец-то добравшись до сути дела – как долго гости пробудут в обители Святого Мартина.

– Только несколько дней. Мы возвращаемся домой из чужих стран, но вот приходится ненадолго здесь задержаться. Моему отцу необходимо обсудить с аббатом кое-какие дела.

Обсудить дела? Юноша задохнулся от ужаса. А что, если этой прелестной девушке предначертан удел монахини? Но не успел он высказать эту мысль вслух, как Алиса улыбнулась и невозмутимо пояснила, словно отвечая на незаданный вопрос:

– Когда-нибудь в будущем отец затворится в этой обители, но сейчас мы лишь сопровождаем того, кто ищет здесь прибежища. Одного мальчика родом из франкских королевств; на родине ему грозила опасность, и он тоже избрал монашеский удел.

– Из Галлии? Подождите-ка… вы сказали, что отец ваш – герцог Ансерус? Тот самый, кого прозвали Герцогом Паломником?

– Да, это он.

– Конечно же, я о нем наслышан. И о вас тоже. Сдается мне, наши семьи в отдаленном родстве; мать как-то поминала при мне о герцоге и его дочери. Вы знаете, что вас называют Прекрасной Паломницей?

– В насмешку, не иначе, – отозвалась Алиса совершенно искренне, ничуть не кокетничая.

– Смеяться – над вами? Как можно, если?.. – пылко начал Александр, но, отчасти чтобы не допустить повторения недавней вспышки, Алиса поспешно отозвалась:

– А как же иначе? Сдается мне, престранно это выглядит, чтобы юная девушка – а ведь я путешествую с отцом с тех пор, как мне исполнилось шесть, – отправлялась в странствия столь долгие, сталкиваясь в дороге со всяким сбродом, а порою подвергаясь всевозможным опасностям или, по крайней мере, зная, что риск велик. Но я ни о чем не жалею. Я повидала столько чудес, побывала в таких красивых местах! Наверное, до самой смерти их не забуду!

– А теперь, когда ваш отец собирается принять здесь постриг, не покажется ли вам жизнь скучной и пресной – после стольких-то приключений?

Алиса покачала головой:

– Где бы я ни странствовала, мне не довелось увидеть край прекраснее этого, равно как и места милее, чем дом мой в Регеде. Ни Рим, ни Афины, ни даже Иерусалим не могут ничем таким похвастаться…