Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 2 - Дракон Битвы

– Да, выходит, что меньше всех нам мешала та милая троллиха! Она-то всего лишь хотела разжиться парой косточек для своих детишек!

– Какого дурака я свалял там, в Медном Лесу! Какого дурака! – в весьма выразительном отчаянии стонал Торвард, колотясь лбом о резной столб на углу лежанки, но Ингитора видела, что за сохранность его лба можно не волноваться. – И о чем я только думал! Я же видел, видел, что все – подойди и возьми! Нет, обещал я, видите ли, считал нечестным обольщать девушку, которая уже не хочет сопротивляться, но почему-то считает нужным!

– Ну, Торвард конунг, ты от скромности не умрешь!

– Да! Не умру! Я ведь не ребенок, как твой Эгвальд ярл! Я чувствую, когда меня хотят! Скажи мне, как звали того первого придурка, который еще дома к тебе сватался и обещал мою голову! Я пойду убью его и не буду ждать, пока он тоже явится, чтобы тебя смущать!

– Он скоро приедет! – Мысль о возможной встрече с Оттаром теперь не вызывала у Ингиторы ничего, кроме смеха. – Подозреваю, что он уже стал моим отчимом, и моя мать наверняка привезет его на свадьбу!

– Да? – Торвард выразительно двинул бровями. – Ну, можешь быть уверена – к тому времени, как он тут появится, смущаться будет уже нечего! Клянусь Фрейром!

С этими словами он все-таки удалился, а Ингитора зарылась в одеяло, чтобы он не слышал, как она смеется. Она уже знала, что ее упорное сопротивление, хоть и причиняет известные страдания телу Торварда, весьма отрадно влияет на душу. Чем больше он ее уважает, тем более он счастлив своей любовью и тем больше торжества ему принесет в конце концов победа!

К утру он уже не сердился и даже сам явился ее заверить в этом, когда Ингитора только успела умыться и одевалась. Она была рада, что, несмотря на такой урон его чести в глазах недоумевающей дружины, Торвард не держит на нее обиды, а он старался всячески это доказать и даже сам взялся завязать ей ремешки на башмаках, при этом бессовестно приподнимая подол рубашки и пылко целуя ее колени – якобы в знак своей полной покорности ее воле! Весь дом веселился, наблюдая за этим, и Ингитора тоже повеселилась бы, если бы не слэтты – недоумевающие и отчасти сожалеющие взгляды фру Хлодвейг и фру Гуллеборг, которые когда-то в Эльвенэсе хорошо к ней относились, ее неприятно задевали. Ах, как было жаль, что они не привезли с собой Стейннрид дочь Адальрада, с которой Ингитора могла бы поговорить и объяснить хотя бы то, что поддавалось объяснению! Но ведь собирались они не дальше Тингваля, а с Тингвалем и его обитателями йомфру Стейннрид ничего не связывало.

В гриднице Ингитора сразу взялась за шитье, а Эгвальд и Вальборг бросили на ее рукоделье изумленные взгляды.

– Я вижу, ты взялась шить! – воскликнула Вальборг. – Вот это новость!

– Но почему это кажется тебе удивительным? – полюбопытствовала кюна Хёрдис.

– Потому что, помнится, йомфру Ингитора в девичьей у моей матери всегда сидела, сложа руки! – не без язвительности ответила Вальборг. – Она говорила нам, что не возьмется за женские работы, не прикоснется ни к игле, ни к веретену, ни к прялке, пока не выполнит свой долг и не отмстит за отца!

Ингитора слегка покраснела, а Торвард, помедлив и что-то вспомнив, вдруг усмехнулся:

– Да, надо признаться, что обет был нарушен уже давно! Ну-ка, вспомни, йомфру Ингитора, когда ты впервые после него взяла в руки иглу и принялась шить? Вспомни!

Ингитора в недоумении смотрела на него, не понимая, что он имеет в виду, но Торвард, смеясь, делал ей знаки своими черными бровями, словно побуждал вспомнить что-то забавное.

И Ингитора вспомнила.

– Это случилось в Медном Лесу, – неуверенно начала она, но опять посмотрела на Торварда и внезапно развеселилась, поняв, что глупо оттягивать неизбежное, а та правда, которую предстоит рассказать, не меньше прославит их, чем пристыдит. – Тогда Торвард конунг схватился с огромным волком, злым духом, который хотел нас растерзать. Торвард конунг вышел победителем из схватки, но его одежда пришла в полную негодность, и мне пришлось ее зашить.

– В Медном Лесу! – загомонили слэтты. – Вы были в Медном Лесу?

– Вы были там вдвоем? И больше никого с вами?

– И ты шила ему рубаху! [25] Это считается самым известным показателем любовной связи. – почти в один голос и почти с одинаковым чувством изумления и негодования воскликнули Вальборг и Эгвальд. – Ты шила ему рубаху!

– Ну, да! – весело подтвердил Торвард. – Не мог же я ходить по Медному Лесу голым!