Максим Кронгауз - Выше некуда! Новогодняя сказка

– Принимается, – сказала курчавая, а лысая снова зашипела:

– Надоело! Жрать хочу! Всех порву! Что делает наша левая задняя нога? Отвечайте! Быстро!

– Берём минуту на размышление, – не растерялся Петя и посмотрел на Осю.

Левой задней ноги они разглядеть никак не могли: она была спрятана за большим драконьим крылом. Ося шагнул за спину Пете, осторожно вытянул из-за пояса волшебное зеркальце и прошептал: «Я – Ося, я – Ося. Хочу видеть левую заднюю ногу Змея Горыныча». По зеркалу пробежали волны, а затем появилась когтистая нога. Когти поскребли пол, потом как-то странно изогнулись и переплелись.

– Ответ готов, – сказал Ося, незаметно пряча зеркальце.

– Ответ готов, – повторил Петя и добавил: – Отвечает Ося.

– Ваша левая задняя нога показывает фигу, – громко сказал Ося и добавил: – А это неприлично.

– Неееет! Нечестно! Подглядел! – закричали все головы разом.

– Никто, никто ещё не проходил второй вопрос, – завопила лысая голова.

– Нет, проходил, – возразила курчавая, – помнишь, в шестнадцатом веке этот дурак…

– Иван, что ли? – удивилась лысая.

– Нет, другой. Емелей звали, – ответила курчавая.

– Ну, так ему щука помогала, – вспомнила лысая. – Но в конце концов мы же его всё равно озадачили.

Головы повернулись к рыжей, и все вместе они начали перебирать вопросы. Загадка сфинкса. Или игра в напёрстки. Или теорема Пуанкаре. Или кто автор «Тихого Дона»? Или где прошлогодний снег?

– Не то, не то, – сказала рыжая. – Надо, чтобы ни подглядеть не могли, ни погуглить, ни догадаться, ни состроумничать. Математика не годится. Философия тоже. Ни прошлое, ни настоящее. Что в сухом остатке? Будущее!

– Будущее? – оторопели лысая и курчавая.

– Именно! – рыжая утвердительно кивнула. – Оно самое. Я же всё вижу.

Рыжая голова повернулась к детям и пристально посмотрела на них, как будто хотела прожечь их своим взглядом. Они, помня совет Сан Саныча, уставились в пол.

– Ладно, игры закончились. Впрочем, для таких умников, как вы, вопрос, в сущности, простой, – медленно проговорила рыжая голова. – Что случится двадцать девятого февраля будущего года? Время пошло.

– Но этого же ещё нет. Как же проверить? – заволновался Ося. – Это нечестно.

– А никто и не обещал, что будет легко, – ехидно сказала рыжая. – А как проверить? Ты не волнуйся, правду от лжи всякий отличит.

Петя смотрел на Осю, а Ося на Петю, но в голову ничего не приходило, да и прийти не могло. Щуку они оставили дома на тумбочке, но ведь и она, кажется, не смогла помочь Емеле с третьим вопросом.

– Минута закончилась. Ваш ответ, – сказала рыжая.

– Берём дополнительную минуту, – ответил Петя.

– Имеете право, – подтвердила рыжая. – Время пошло.

– А, всё равно помирать, – прошептал Петя, поднял голову и посмотрел рыжей прямо в глаза.

Что-то произошло, какие-то искры и даже молнии пробежали между ними, глаза рыжей вспыхнули и погасли. Что происходило с Петиными, Ося видеть не мог, но подозревал, что и с ними не всё в порядке.

– Врееемя, – прошипела лысая.

– Ответ готов. Отвечать буду я, – сказал Петя, и Ося поразился твёрдости его голоса. – Двадцать девятого февраля будущего года Ося во время ужина подавится рыбной костью и не сможет дышать. «Скорая помощь» будет опаздывать из-за пробок. Баба Яга свистнет гусям-лебедям. Вместе с Осей помещусь только я. Мы успеем в больницу. Осе сделают операцию, но состояние будет тяжёлым. Меня пустят в реанимацию, и я буду сидеть на стуле рядом с Осей.

– Я выживу? – прошептал Ося.

– Не знаю, я вижу только двадцать девятое февраля, – честно прошептал в ответ Петя.

Лысая и курчавая уставились на рыжую. Рыжая нехотя кивнула.

– Ты знал! – завопила курчавая.

– Всё равно сожрёёём! – прошипела лысая.

– Нельзя, – ответила рыжая. – Они есть в будущем. Этот (кивок на Петю) читает мысли. Этот видел то же, что я.

– Нельзя, – с сожалением подтвердила курчавая и повернулась к лысой. – Подставляй башку.

Лысая нагнулась, и две других дохнули ей на темечко. Лысина чуть загорелась, а когда погасла, от неё отделился кусок кожи и запорхал в воздухе. Лысая тоже дохнула на него, и кожу понесло прямо в руки к Пете.