Максим Кронгауз - Выше некуда! Новогодняя сказка

– Дальше вы сами, ребята. Мы с референтами не справимся, они не дрессированные, – сказал Пахом.

Пархом же и вовсе промолчал.

– Всё равно, спасибо вам, – сказал Петя, и вместе с Осей они отправились вниз.

У двери в квартиру их поджидала Нинель Филипповна.

– Бедные вы, бедные, – всхлипнула она, – сожрут они вас.

– А как же двадцать первый век? – спросил Петя.

– А цивилизованный мир? – добавил Ося.

– А не цивилизованные они, – Нинель Филипповна махнула рукой, а потом вытерла рукавом глаза. – Вот, хоть свечку возьмите! А то у вас теперь совсем темно.

Она протянула им маленькую горящую свечку на блюдечке.

– И вот ещё, – спохватилась она, – вам перекусить-то надо! Натощак-то, как говорится, и песня не поётся… Да и как дитям-то полночи не спать?

Нинель Филипповна порылась в карманах и вынула два завёрнутых в обрывок газеты пирожка.

Ровно в двенадцать братья спустились вниз, держа перед собой блюдечко с горящей свечкой. Пирожки оказались очень вкусными, и есть им уже совсем не хотелось. Казалось даже, что они добавили им сил, но, может быть, просто хотелось верить в то, что пирожки волшебные и помогут им на собеседовании. Было страшновато, и от помощи братья не отказались бы. Но помощи никто не предлагал.

Внизу их молча встретил Сан Саныч, кивнул и так же молча отвёл в подвал и отпер железную дверь.

– Спиной к ним только не поворачивайтесь и в глаза не смотрите, – бормотнул он. Потом забрал свечку и махнул рукой.

Братья вошли. Дверь за их спиной со стуком захлопнулась.

В мрачном каменном подземелье у огромного очага в нише, свернувшись, грелся трёхглавый дракон. Потрескивали дрова, от огня разлетались искры и падали на каменный пол и на драконью шкуру. От этого чешуя на шкуре начинала переливаться разными цветами, и подземелье освещалось слабым неверным светом. Головы приподнялись и с интересом уставились на детей. Лысая зашипела и сказала:

– Еда пришла. Сама пришла.

– Мы не еда. Мы на собеседование. По поручению Дмитрия Константиновича, – возразил Петя.

Вообще, как ни странно, братья почти не боялись. То есть страх, конечно, был, но он прятался где-то глубоко и ничему не мешал. Ося с Петей знали, что пойдут до конца, что бы ни происходило. И либо спасут семью, либо…

– Правильно, – сказала рыжая голова. – Сначала собеседование, потом ужин. Извините, что не приглашаем. Три вопроса. Минута на размышление. Одна ошибка – и ужин.

Рыжая голова посмотрела на их старую знакомую – русую и курчавую:

– Что-нибудь простенькое для начала. Поехали!

Курчавая оскалилась.

– Да вот хотя бы про вас. Семь бед – один ответ! Поясните.

Петя посмотрел на брата, и Ося показал ему большой палец. Петя перевёл взгляд на курчавого референта.

– Отвечаем сразу. Экономим минуту. Отвечает Ося, – сказал он.

– Ну, – отозвалась курчавая.

– Лапти гну, – Ося процитировал Илью. – В общем, на нашу семью обрушились страшные беды. А всё началось с игрушек. У нас украли игрушки. Это раз. Потом потоп в музее. Это два. Потом папу уволили. Это, значит, три. В доме отключили электричество. Четыре. Баба Таня заболела, пять. А сегодня маму полиция забрала. Шесть.

Осин голос задрожал, когда он вспомнил маму, и Ося остановился. Все замерли и смотрели на него. Шесть бед, а нужно семь. Что-то было ещё, но он не помнил что. Какой-то недавний разговор про беды. Точно не с Сан Санычем. Пожалуй, что и не с Нинель Филипповной. С Ильей и Жорой? Тоже нет. Он мысленно добрался до Васи. Лысая голова зашипела и сглотнула. Курчавая облизнулась, а рыжая напряжённо смотрела на Осю. Петя замер.

– Кризис в стране, – вспомнил Ося. – Это будет семь. Ну, и денег на науку не дают.

– Это, что ли, будет восемь? – осторожно спросила курчавая.

– Нет, – решительно ответил Ося, понимая, что восемь – это много. – Это просто следствие кризиса.

– Ну, семь бед – ладно, а ответ, – напомнила курчавая вопрос. – Ответ-то какой?

– Ответ такой: игрушки придётся отдать! – ещё более решительно сказал Ося.

Три головы переглянулись, и рыжая почти незаметно кивнула.