Михаил Башкиров - Законный дезертир, или Открытым текстом

– Да, дезертир! Подыхайте тут без меня под бомбами!..

– Прекрати истерику! Успокойся. Теперь тебе надо о будущем ребенке думать.

– Вот именно. Как это хорошо – пеленать младенца и подниматься ночью не по тревоге, и не на дежурство у рации, и не на пост…

– Завидую.

– Не ври, Наток! Ты же о медали мечтаешь…

– А что – вон в соседней роте шпионскую связь засекли. Так всему подразделению радистов по награде досталось.

– Ты возьми да капни в особый отдел на Верочкиного ухажера – глядь, и орден дадут за бдительность.

– Сучка ты, Зинка, все-таки, сучка!

– Гав! Гав!

Зинкино лицо, отекшее и жалкое, исказилось насмешкой и болью.

– Укушу!..

Но подруги не успели разругаться.

Из-за поворота показалась машина.

В кузове маячила одинокая фигура.

Пыль густо стелилась на обочину.

– Наток, прости, что я тебя на курсы потянула, а сама сбегаю – хочется урвать кусочек жизни, а я сумею, вот увидишь, сумею, только береги себя, может, когда-нибудь и придется свидеться, прости, ох, и смутно мне, хоть давись, – прости, да девчонки пусть на меня зла не имеют, у самих как еще сложится – неизвестно; дура я, полная дура, была бы поумней, глядишь, за Ремезова бы замуж выскочила…

Наталья Петровна, запинаясь, шла и шла вдоль бесконечного церковного забора.

В роте так никогда и не узнали, кого родила Зинка…

Наталья Петровна чувствовала, как тяжелеют с каждым шагом проклятущие бананы.

И о судьбе лейтенанта Ремезова тоже…

Шустрый лейтенантик, заменивший штрафбатника, построил отделение возле РУКа.

Был он молоденький, рыжеватый, в лихо заломленной фуражечке, и кого-то напоминал Наташе.

– Не пора ли обедать?

Настя высунулась из шеренги.

– Живот сводит.

Лейтенантик молча оценил внушительные пропорции голодной радистки, забавно покачал головой.

– Да не томите, товарищ лейтенант!

– Значит, есть приказ… Командировать одного человека на летучку. Особое задание командования у линии фронта… Ротный так и сказал: особое задание… Не знаю, кого выбрать, познакомиться как следует не успел…

– Можно мне на летучку?

Верочка сделала два шага вперед.

– Я не подведу.

Лейтенантик прошел вдоль строя, остановился перед Верочкой, и все увидели, что он чуть выше ее, да и то из-за фуражки.

– Будут другие предложения?

Командир вернулся назад и уставился неподвижными глазами на замершую Настю.

– Кто еще запишется в добровольцы?

Откуда-то появился Санушкин с котелком в вытянутых руках, но сейчас же попятился назад, прячась за машину.

– Вы, товарищ лейтенант, не думайте, что Верочка у нас робкая…

Настя часто заморгала.

– Она очень серьезная и упрямая, даже боевая.

– Значит, решено… Разойдись!

– Не ожидала от тебя такой прыти.

Наташа поправила Верочке загнутый воротничок.

– Возвращайся скорее.

– Может, лейтенанта Ремезова встречу…

Верочка нагнулась и сорвала мятый одуванчик, побелевший наполовину.

– Ты знаешь, как только про летучку услыхала, сразу об этом подумала. Вышла и боюсь – как бы еще кто не вызвался…

Пушинки облепили рукава Верочки.

– Иди, собирайся…

Наташа вмяла сапогом в пыль отброшенный Верочкой одуванчик.

– Дорога не близкая…

Летучка не вернулась с задания.

Позже дошел слух, что ее накрыло при артналете…

Наталья Петровна добрела до конца забора.

Остановилась.

Закрыла глаза.

Выйдет мне эта очередь боком… Головушка проклятая раскалывается… Хорошо еще, что прямо у прилавка не сподобилась… Хирург в поликлинике сказал, что это последствия давнего фронтового происшествия… А все тот нелепый случай…

Наташа посмотрела на Санушкина, который, как всегда, обхватив колени, дремал на матрацах.

Но рядом с ним теперь не было Зинки.

А она так любила замирать, прижавшись щекой к его плечу.

На месте Верочки сидела Настя, а из-за нее выглядывала недавно присланная с курсов девчонка.

Вот и осталась одна… Без подружек…

Вдруг Наташу бросило на стенку.

Санушкин, взмахнув руками, нырнул к Насте.

А потом, отпрянул обратно, толкнув Наташу к приемникам.

Настя и новенькая повалились вслед за Санушкиным на скатанные матрацы.

Ближний к Наташе приемник сорвал крепление и, подпрыгнув на столике, рухнул ей на голову.

Когда Наташа очнулась, она увидела лейтенантика.

Он стоял над ней и что-то беззвучно говорил разбитыми в кровь губами.