Обухова Оксана Николаевна - Циклопы. Тетралогия

"Нос можно не сворачивать", - мрачно подумал Борис, схватил тело за обмотанный мизинец и крепко вывернул.

По направлению к больнице по проспекту мчалась карета скорой помощи. Сирена скорой оглушительно рыдала. И если бы не этот вой, то вероятно, в сквер высыпали бы не только больничные охранники, но и половина ходячих пациентов.

Завьялов никогда не думал, что его глотка может исполнять такие противные бабьи звуки! Его родное тело завивалось спиралью, неимоверно гнуло коленки и голосило так, что ошалевший от визгливого бабьего концерта Боря, невольно выпустил мизинец!

- Ай, ай, ай, - приседало и корчилось тело, - ай, ай, ай, как же бывает бо-о-ольно!!

Тело приплясывало и извивалось, Завьялов схватил его за шкирку и, едва не упав от тяжести, сумел как следует тряхнуть.

- Еще раз повторить? - наклоняя бомжеское лицо к гримасничающей физиономии, прошептал в исконно родные выпученные очи.

Тело отшатнулось до скамейки, ударилось бедром, плаксиво сморщилось:

- Не надо. Пожалуйста - не надо! От болевого шока остановится в а ш е сердце.

- Не остановиться, - не согласился Борис Михайлович. - Мое сердце и не такое испытывало.

На лице визави отразился уже знакомый мыслительный процесс. Тело кивнуло:

- Согласен. Испытывало.

- Тогда спрашиваю в самый последний раз. Кто? Ты? Такой?

- Иннокентий, - едва не разрыдавшись от унижения и боли, представился ворюга.

- Кеша, значит, - удовлетворенно кивнул Завьялов и выпрямился. Некоторое время глядел на освещенные окна больницы, прислушивался к необычным ощущениям: впервые в жизни он чувствовал в левой грудине неприятное теснение. Запертое в ребрах сердце колотилось о костяную решетку огромным тугим мячом. Удары отдавались в трахее, заполняли уши и даже нос.

Завьялов рванул на шее ворот замызганной футболки под олимпийкой. Продышался. Повернулся к лавочке, где расположилась его любимая куртка.

- И что ты, Кеша, делаешь в моем теле, а?

Кеша закрыл лицо руками - левый мизинец предупредительно оттопырился, дабы избежать болезненного соприкосновения со лбом - и помотал пущенной головой:

- Я не могу, - донеслось из-под ладоней, - я не имею права.

- А я имею - право? - грозно пробасил, превратившийся в бомжа Завьялов. - Я здесь на что-то - имею право?!

- Нет.

Категорический ответ. Учитывая, что Иннокентий пару минут назад приплясывал на корточках, практически - безбашенный. Отважный.

- А если я тебе зубы выбью? - Завьялов подошел к урне, установленной возле лавочки. Достал оттуда пустую пивную бутылку и, помахивая ею на манер бейсбольной биты, поинтересовался: - Тебе когда-нибудь зубы выбивали, а, Кеша?.. Это больно.

Из-под пальцев немного выдвинулся правый глаз, поглядел на вращающуюся в грязной бомжеской руке стеклянную дубинку и опасливо предупредил:

- А это вы себе зубы выбьете, Борис Михайлович.

- Коли что - новые вставлю. Не впервой. Давай колись, придурок, иначе - врежу.

Завьялов размахнулся! Тело взвизгнуло! Скатилось с лавочки, рухнуло на колени перед бомжарой и облапило его ноги:

- Не надо! Не надо! Вы ничего не понимаете!!

- А мне нечего понимать!! Я тебя сейчас, сука, убивать буду!!

Усиливая психологическую атаку, Завьялов уподобился панфиловцу с гранатой, вздел бутыль над головой...

- Не надо!!! - завизжало тело и отпрянуло, падая назад и закрывая голову локтями.

- Говори!!!

- О, Боже!! Я не могу! Я не имею права! Жюли этого не переживет!!

"Панфиловец" Завьялов опустил стеклянную "гранату", минуту занял размышлениями, в результате коих, предложил:

- Давай по пунктам. Ты что-то там талдычил о м о и х, зубах Кеша? Хочешь сказать, я могу их получить обратно?

Кеша убрал локти от лица, опасливо кивнул:

- Такая вероятность - есть.

- От меня что-то зависит?

- Конечно! Да!

- Что?

- В определенный час вы должны находиться в определенном месте. Больно вам не будет, обещаю.

Борис прищурился, подумал:

- А почему я должен верить, что ты не заманишь меня в ловушку? к каким-то там своим дружкам?

- Мой бог, Борис Михайлович, - поднимаясь с земли, заволновалось тело, - я тоже, своего рода - пленник! Я тоже, не меньше вас хочу - вернуться!

- Куда? - нахмурился Завьялов.

Иннокентий снова сделался упрямым. Борису показалось, еще немного и забудется, примет гордую наполеоновскую позу с мизинцем на бицепсе. Кеша оказался парнем не промах: ручки он таки скрестил, но пальчики благоразумно упрятал подмышками.

- Своим ответом я нанесу вам вред.