Обухова Оксана Николаевна: Циклопы. Тетралогия

Над умывальником висело зеркало. Из зеркала глядел старик.

Завьялов резко оглянулся!

В пустом коридоре не было никакого старика. Борис здесь был один. Стоял, опираясь руками об умывальник, по подбородку и шее медленно стекала ледяная вода.

Осторожно, боясь поверить в сумасшествие, в присутствие глюка в глубине полированного стекла, Борис скосил глаза на зеркало... В темном зеркальном провале шевелилась голова.

Но рядом этой головы не было! Был только Борис Завьялов в синих тренировочных штанах и такой же олимпийке! Поверх олимпийки Завьялов разглядел растянутый трикотажный жилет в полосках и оленях... Поднял глаза выше...

Лицо старика. С зеркально прищуренным глазом!

Борис поднял руку..., ощупал подбородок... Пальцы еще не встретились с дряблой щетинистой кожей, а Завьялов уже знал, ч т о он нащупает! Старик в зеркале в точности повторил его движение!

Рука обвисла и сама собой нашарила опору - холодный фаянс раковины. Горло схватил тугой, удушающий спазм... Секунд сорок..., или час, Завьялов смотрел на отражение.

Даже если представить, что в приемном покое Борис упал не в обморок, а сразу в кому, то это ничего не объясняет. Пролежи он в коме, хоть сорок лет, а потом очнись - э т и м стариком он быть не может! Из зеркала на Завьялова таращился ошарашенный дядька лет восьмидесяти с гаком, невысокого роста - не больше ста семидесяти пяти! - с вытянутым, куполообразным лысым черепом. Даже если предположить, что в коме Боря усох на двадцать с лишним сантиметров, такого черепа у него быть не может! не младенец, черт возьми, форму черепа уже не изменить какими-то колодками!

И нос. Чуть удлиненный, с выгнутыми хищными ноздрями.

А у Бори с младенчества - простой и мощный румпель.

Глаза... Дьявол побери, не видно какого они цвета! Но форма и разрез не те, глаза близко посажены...

Завьялов отпрянул от зеркала, руки потеряли керамическую опору... Будь коридор немного пошире, Борис упал бы навзничь. Но так лишь налетел спиной на противоположную стену и замер, тяжело дыша.

Старик в зеркале размылся, Завьялов боялся прищуриться и отчетливо встретить такого же одноглазого визави!

Люди. Здесь где-то были люди...

Извиваясь словно червяк, прижимаясь плечом к холодному кафелю, Борис двинулся к служебному помещению. Расстояние в несколько метров преодолевал, как марафонскую дистанцию, с одышкой, помутившимся рассудком. Добрел до двери... Рука не поднялась, чтобы удариться о полотно...

Из-за двери доносился быстрый шепот:

- Дурочка, дурочка, ну успокойся! Если нас здесь застукают, тебе просто влетит, а меня жена и тесть порвут! Давай, перестань реветь, ласточка моя, утри слезки...

Удивляясь, что еще способен здраво мыслить, Борис отметил, что отлично слышит правым ухом. Оно конкретно ближе к двери, недавняя глухота бесследно испарилась...

"Может быть, я все же добрался до отоларинголога... Тот мне вколол чего-то не того, и я теперь глюков ловлю?.."

- Наслушалась Мишкиных историй про оживших мертвецов..., перепугалась, дурочка..., - Мужской голос за дверью продолжал вешать ласковую увещевательную лапшу на девичьи ушки. - Подумаешь - бомж ожил! Впервые, что ли? Привезли по скорой, внимательно не осмотрели, свалили к мертвякам... У меня завтра сложная операция, а ты тут нюни разводишь...

Впечатлительная девица громко хлюпала носом. Завьялов наконец-то смог поднять руку и поскрестись о дверь.

- Кто там?! - перепугано взвизгнуло сопрано.

- Я..., - глухо представился Борис.

- Пошел вон, бомжара долбанный!! - прорычал баритон изменщика жены и тестя.

- Мне..., как бы..., - продолжил Завьялов, - помощь нужна...

- Пошел вон, я сказал!! Сейчас закрою в холодильнике и вправду околеешь!!!

Баритон явно отдавал предпочтение Гименею, а не Гиппократу. Завьялов мысленно пожелал прелюбодею попасться на горячем грозному тестюшке, заставил плечо оторваться от дверного косяка и поплелся по коридору, увлекаемый стрелочкой над надписью "Выход". Здесь ему никто не поможет. Надо добираться до н а с т о я щ и х лекарей.

Стрелочки довели Бориса до огромной железной двери, запертой изнутри на плоскую задвижку. Зажмурившись, чтобы лишний раз не натыкаться взглядом на грязные старческие руки с траурными каемками под ногтями, Завьялов нашарил выступающий рычажок, потянул щеколду вправо...

Еще недавно ему казалось, что "бомж" он слабосильный. Едва способный справиться с вентилем на водопроводном кране. Но рука с неожиданной легкостью выполнила задачу; Борис вышел в широкий, хорошо освещенный коридор. Оглянулся на дверь. И совсем не удивился, прочитав на ней табличку "МОРГ".