Тори Халимендис - Черная Лилия

– Я.. я сделаю все, что вы мне скажете. Все, что захотите.

– Все?

Я зажмурилась и кивнула.

– Да.

Он рассмеялся.

– Вы, женщины, такие забавные. Почему-то уверены, что все мужчины при виде вас теряют головы от желания. Ты ведь подумала именно об этом, Лайза? О том, что за помощь тебе придется расплачиваться в моей постели?

От мучительного стыда я опустила голову. Да, подобная мысль пришла мне в голову, и я готова была согласиться ради Метью.

– Мне больше нечего предложить вам.

– Как знать, – загадочно ответил хозяин дома, – как знать. В чем заключается твой дар?

– Не знаю. Отец запечатал его до того, как он окончательно проснулся.

Мой собеседник присвистнул.

– Как интересно! Значит, он предпочел лишить тебя дара, даже не уверившись в его темной природе?

– Мой отец – Темный, – уверенно повторила я. – Кем еще я могла оказаться?

Хозяин внимательно посмотрел на меня, а потом сказал неожиданно мягко:

– Присядь, Лайза. Похоже, нам предстоит долгий разговор.

Он так и не представился, потому я произнесла:

– Благодарю, мистер…

Он удивленно приподнял бровь:

– Тебе неизвестно мое имя?

– Нет, отец не назвал его. Просто сказал, что кулон переместит меня к дому главы клана, но очень просил воспользоваться амулетом лишь в самом крайнем случае, когда больше помощи будет неоткуда ждать. Мне кажется, он предчувствовал свою смерть, мистер…

– Клайв. Клайв Леннокс. Нет, Лайза, у твоего отца не было дара предвидения. Он мог пить чужую жизненную силу.

– Что? – голос мой осип от ужаса. – Мой отец… он был… был…

– Палачом.

– Нет! – воскликнула я, не в силах поверить услышанному.

Мой папа, добрый и сильный, который усаживал нас с Метью себе на плечи, носил на руках маму, играл с соседскими детьми, подбрасывая их в воздух и ловя заливающихся смехом малышей в каких-то полутора метрах над землей, просто не мог оказаться чудовищем!

– Я вам не верю!

– Лайза, – произнес Клайв, – либо мы спокойно продолжаем разговор, либо ты покидаешь мой дом. Я не намерен тратить свое время на то, чтобы утешать истеричную девицу.

Я некрасиво шмыгнула носом и сморгнула слезы.

– Хорошо, мистер Леннокс. Вам не придется меня успокаивать.

– Обращайся ко мне по имени и на "ты", Лайза.

– Хорошо, Клайв.

– Налить тебе выпить?

Я хотела отказаться, но потом подумала, что после нескольких глотков спиртного выслушивать новую порцию жутких сведений будет гораздо легче.

– Благодарю.

Клайв подал мне бокал с золотистой жидкостью и продолжил расспросы:

– Что еще ты знаешь о своем отце?

Я задумалась. Получалось, что почти ничего. Нет, я многое могла рассказать о его домашних привычках, о том, как он любил бифштексы или красное вино, о халате, в который он кутался вечерами, о его любимых словечках и шуточках. Но вот о его жизни – настоящей жизни – я ничего толком не знала.

– Понятно, – несколько разочарованно произнес Клайв. – Увы, здесь помощи от меня будет мало. Мне известно лишь то, что Кристиан отрекся от клана задолго до того, как я возглавил его. А несколько лет назад тело Стоуна обнаружили на вересковой пустоши близ Нортстауна. Что ему там понадобилось?

Чувствуя себя ничтожной глупышкой, я вновь покачала головой.

– Не знаю. Маму известили телеграммой. Она поехала забирать тело, но не смогла его получить. В Норстаунском морге ночью полыхнул пожар. Все останки потом похоронили в общей могиле. Наверное, именно это и подкосило маму окончательно. Домой она вернулась старухой. Мы с Метью даже не сразу узнали ее: седая, морщинистая, скрюченная, с дрожащими руками. Она не протянула долго.

– Мне очень жаль, Лайза. А что произошло потом? Почему вы уехали из родного города?

Вновь накатило полузабытое отчаяние от того, что больше не осталось ни кусочка уютного детского мирка, где все представлялось таким надежным и незыблемым. Я снова слышала равнодушный голос, сообщавший, что у нас с Метью больше нет дома. А потом другой, хриплый и сбивающийся… Нет, нельзя об этом думать!

– Оказалось, что мы разорены. Мне предъявили векселя, якобы подписанные отцом. Доказать, что подпись поддельна, не получилось. Вот мы с Метью и уехали. Все-таки тяжело оставаться там, где нас преследовали на каждом шагу чужие взгляды, то сочувствующие, то насмешливые, то злорадные. Лучше уж поселиться в городе, где никому нет до нас дела.

Клайв внимательно посмотрел мне в лицо, будто догадавшись, что я сказала ему вовсе не всю правду.