Роман Покровский: Алая Завеса

Юлиан сбежал прямо так, в одних кедах и джинсах, не захватив с собой совсем никаких вещей. Ему сейчас было совершенно не до них, ибо волновало многое другое.

Он представлял, что его дед, Джампаоло Раньери, мчится в своём строгом костюме в клеточку за ним, с ружьём в руках, и периодически стреляет из него. Никаких звуков ушами Юлиан не слышал, но они отчетливо звучали в его голове.

Ещё немного и он убил бы деда, подумалось Юлиану. Спроси его за что — Юлиан не смог бы ответить. Он представлял это более чем хорошо, но сформулировать мысль не представлялось возможным.

Он поймал самый первый автобус, идущий по дороге, и без раздумий запрыгнул туда. Юлиан даже не стал читать, куда он уедет, так как ему было глубоко плевать.

Лишь бы подальше отсюда. Хоть на край света. Хоть на холодный север.

В автобусе было всего одно свободное место, да и то оно находилось возле какого-то старике в шляпе, от которого так и веяло ложной мудростью. Если бы он был одет в такой же костюм в клеточку и не носил такой длинной бороды, Юлиан с легкостью спутал бы его со своим дедом.

Он плюхнулся на сиденье, даже не спросив на это разрешения.

Дед наверное спал, потому что в этот момент резко встрепенулся и протер свои очки, после чего наглым взглядом уставился на Юлиана.

Действительно, как есть дед. И на вид лет сто, не меньше.

— А какая дорога завела тебя в Зеленый Альбион, мой юный путник? — после недолгого молчания спросил старик.

Не хватало Юлиану только умных слов. Наслушался от своего деда.

— Честно говоря, я и не знаю, что еду туда, — опрометчиво ответил юноша.

— Едешь, не зная куда. На пути к вечности и неизведанному. Красиво, юный друг.

Юлиан предпочел не отвечать. Не время и нет смысла.

— Наверняка, из дома сбежал? — поинтересовался назойливый дед.

— Что-то вроде того, — не стал скрывать Юлиан.

— Это столь же авантюрно, сколь и бессмысленно. В конечном итоге ты поймешь, что дома лучше и захочешь туда вернуться. Сам много раз так делал, сам много раз жалел и возвращался.

Дедушка, не учи меня жизни, подумалось Юлиану, но вслух он этого сказать не осмелился.

Да и не требовалось. У Юлиана появилось ощущение, что дед прочитал его мысли.

— Не пожалею, — пробормотал юноша.

— Чем тебя так манит неизвестность? Чем отталкивает родной дом? Неизвестность чарует, но чарует до тех пор, пока в неё не вступишь. Ею пресытишься в первый же день, да только вот она может и не отпустить обратно. Она станет проклятьем, ты возненавидишь её и не сможешь полюбить.

Юлиан очень не любил таких мудрых и вроде как красивых слов. Если бы ему нравилась подобного рода философия, он бы всё-таки поступил в какой-нибудь университет или академию и там освоил бы это до совершенства.

В любом случае, дед смог пристроить бы его куда угодно. Более того, он на этом настаивал. И именно это являлось одной из причин конфликта между дедом и внуком, а скорее всего даже отправной его точкой.

— Я не в неизвестность отправляюсь. Я покидаю человека, который не может оставить меня в покое.

Этот человек, сеньор Раньери, очень уважаемый во многих слоях общества. Но сколь он уважаем, столь же и невыносим.

— Минутная слабость сподвигает нас на очень необдуманные поступки вроде этого. Гораздо проще перетерпеть…

— И это снова случится, — перебил старика Юлиан.

Ему так хотелось сейчас блаженного одиночества. Откинуться на сиденье, закрыть глаза и думать, думать, думать. Ругать в душе деда, представлять другую жизнь, мечтать о непостижимом. И единственное условие для этого — тишина. Элементарная тишина, которую ему этот старик не может обеспечить.

— Я прожил в несколько раз больше, чем ты, и хорошо знаю, что говорю. Главная ценность — это близкие люди. И беден тот, у кого они отсутствуют. Я стар, у меня уже никого не осталось. И я глубоко одинок. Я был бы несчастен, если бы не нашёл в себе увлечения помогать потерянным душам вроде тебя, мой юный друг.

Только вот Юлиану эта помощь не требуется. Ему требуется тишина. Ему требуется одиночество, по крайней мере временное.

— Я не потерян, — возразил Юлиан.

— Тебе так кажется, мой юный друг. В тебе говорят гнев и злость. Маленькие люди вроде тебя вообще очень склонны к этому. Я и сам был очень горяч в твои годы. Как уже говорил, сбегал из дома. Ссорился с близкими друзьями, порой даже навсегда. А сколько раз ругался с женой… И не счесть. Но теперь, когда её нет, я понимаю, что всегда любил её больше всей жизни. И все эти ссоры были обусловлены лишь боязнью её потерять. Я могу перечислить сотни причин, почему так часто был ей недоволен, но все они по сути ничтожны. А какие причины недовольства своим дедушкой у тебя?