Роман Покровский - Алая Завеса

Если бы у мистера Тейлора имелись усы, он на этом месте потрепал бы их. Однако ничего между носом и верхней губой не нашлось.

— Знаешь что? — сказал он. — А я не буду делать вид, что я лучше тебя. Я спасу город. И в случае чего… Ты должна знать. Мне будет не хватать тебя.

— Прощаешься со мной?

— Очень охота сказать «нет». Прежде всего, потому что я уверен, что оттуда ты выберешься живой. В одной руке ты будешь держать голову Молтембера, а в другой голову Сорвенгера. Сделай это для меня!

— Я не делаю что-то ради кого-то. Я делаю только ради города. Который я люблю. Ты этому городу нужен не меньше, чем я. Ты нужен Юлиану. Не оставляй его.

Лиам понуро опустил глаза вниз и привстал. Что делается в таких случаях? Следует жать руку или приобнимать на прощание? А может, позволить уйти ей по английски? Или расплакаться навзрыд, и не пытаясь скрыть своих настоящих эмоций.

Как бы то ни было, Ривальда знает это лучше мистера Тейлора.

— Слишком много просишь от меня, — сказал он.

— Да. Но сделай это… Во имя моей последней воле. В таких случаях не принято отказывать.

И она резко отвернулась и направилась к выходу, потому что ей совсем не хотелось всячески мусолить и перемывать эту тему.

— На прощание! — окликнул Ривальду Лиам, после чего она всё же остановилась и обернулась. — Когда в следующий раз свидимся с тобой, будь живой.

— Иногда, чтобы выжить, нужно умереть.

— Ты снова говоришь загадками!

Но ответа не последовало. Ответом был лишь хлопок закрывающейся двери.

Спустя два дня после шокирующих событий последнего времени Юлиана наконец-то вытащили из камеры и отправили в комнату допроса.

Казалось бы, само это кресло было мертво. Его уже не занимали ни Уэствуд Глесон, ни изменник Якоб Сорвенгер, ни трагически погибшая Ривальда Скуэйн. На этот раз на нём с важным видом сидел Стюарт Тёрнер — человек, которого Юлиан видел далеко ни один раз, но близко совершенно не был с ним знаком.

— Что я здесь делаю? — спросил Юлиан у Тёрнера, даже не заботясь о тонах вежливости.

— Пришла пора всё разрешить, — ответил Стюарт, даже не поднимая на юношу глаз.

Насколько Юлиан знал, Стюарт Тёрнер работал на Департамент и отношения к полиции не имел. Что же он сейчас делал здесь? Не спросить ли об этом в лоб?

— Я снова в чём то обвиняюсь?

— Не беспокойся об этом, — ответил Тёрнер. — Очевидно, что взрыв Центральных Часов — это не твоих рук дело.

— С меня не переставая снимали показания уже два дня. Мне больше нечего вам рассказать.

— Ничего рассказывать и не надо. Я здесь для другой новости. Вчера в Департамент анонимно поступили документы.

Он пододвинул к Юлиану солидную кипу бумаг. Однако Юлиан и не думал открывать их и изучать.

— Не почитаешь?

— О чём эти документы?

— Перестань выражать недовольство, — сказал Тёрнер. — Это документы, полностью оправдывающие тебя и Пола Уэствуда Глесона.

— Что? — глаза Юлиана полезли на лоб то ли от счастья, то ли от недоуменя. То ли и вовсе от чувства, что его жестоко разыгрывают. — От кого они?

— Говорю же, анонимные. Но мы удостоверились в их подлинности. С утра с вас были сняты все обвинения. Более того, эти документы изобличают настоящего виновника — Якоба Сорвенгера.

— Значит, теперь вы верите мне? — в надежде спросил Юлиан.

— Верю ли я словам о том, что Сорвенгер помогал вызволить Молтембера из Эрхары? Верю ли я в Эрхару вообще? Нет, конечно. Но тебе и не положено знать, во что я верю.

— Я же видел это своими глазами. Я был на той самой крыше…

— Остановись. Не следует всё усложнять, — перебил разошедшегося юношу Тёрнер. — Ты хочешь, чтобы твои далеко не подлинные показания отправились на рассмотрение в местобольский сенат? Всё, что касается Молтембера — уже не наша прерогатива. Там тебя никто не защитит. Более того, могут наказать за дачу ложных показаний. Поэтому настоятельно советую — не лезь не в своё дело. Тебя освобождают. Обвинения сняты. Радуйся свободе и неприкосновенности.

— Значит, вы оставите всё, как есть? А вдруг Молтембер не погиб?

— У нас никаких свидетельств о том, что он действительно там был. И нам ничего не узнать. Молтембера можно найти одним способом. Если он сам этого захочет.

— Тогда в чём обвиняют Сорвенгера? — спросил Юлиан.

— В совершении трёх хладнокровных убийств членов Совета Присяжных, в освобождении из изолятора Агнуса Иллиция. Цель очевидна — убивая присяжных, он хотел влиться в их совет.