Маркус Сэйки - Огненные письмена

– Согласна. Но виной тому не я – ты.

Шеннон сидела абсолютно неподвижно, но каждая клеточка ее тела вопила. Она чувствовала запах собственного пота. Жизни всех находящихся в поезде зависели от двух факторов: насколько Джон и в самом деле ценит своих друзей и насколько важна для него ее смерть.

– Вы его отпустите?

– Ни в коем случае, – рассмеялась она. – Но ты можешь видеть, что его никто не трогал, на нем нет ни царапинки, если, конечно, не считать тех синяков, что оставил на нем Ник. Но Эпштейн его подлечил, и с ним обходятся по-человечески. Так почему бы тебе не сказать Колину, чтобы он убрал свой пульт, сошел с поезда, и мы бы все продолжили жить каждый своей жизнью.

Лицо Смита оставалось бесстрастным, но она могла себе представить, какие расчеты производит его мозг. Взвешивает потери и выгоды. Она не сомневалась, что Джон готов пожертвовать Сореном, обречь его на мучительную смерть и взорвать всех в поезде, если он решит, что это будет ему выгодно. Скорость поезда стала падать. Они приближались к следующей станции.

«Если он приведет бомбу в действие там, то погибнет даже больше народу».

– Джон, – сказала она, – моя смерть не настолько важна. Ребенок на другой стороне вагона вскрикнул.

– Отлично, – сказал Смит. – Колин, ты молодец. Выходи из вагона. Если кто-нибудь попытается тебя остановить, взрывай поезд.

На лице парня появилось чуть ли не разочарованное выражение, но он вернул пульт в карман и резво поднялся на ноги. Когда поезд остановился, парень слился с толпой у дверей.

– Я тебя недооценивал, Шеннон. Как ты себя чувствуешь, став такой дрянью? – спросил Смит.

– Паршиво, – ответила она. – Но у меня есть утешение: я сейчас спасла жизни многих людей.

Она отключилась, прежде чем он успел что-то сказать.

И закрыла лицо руками.

У меня нет об этом никакой информации. Мы только расследуем преступления.

Бэй-авеню была застроена невзрачными домами, легкими промышленными зданиями и гаражами. Здесь преобладали оттенки коричневого и серого, а в воздухе слегка пахло рыбой. Когда сквозь просветы в тучах пробивалось солнце, разбитые лобовые стекла на площадке для разборки машин посылали вокруг тусклых зайчиков.

Здание Эйба Каузена имело уродливый приземистый вид. Никаких вывесок, почтового ящика тоже нет, а вместо обычного замка сканер для пальцев. Все так, как говорил Винсент.

Одна беда – дверь в дом была открыта.

– Встаньте за мной, – сказал Купер, и Итан быстро переместился ему за спину.

На улице стояла тишина, только доставочный грузовичок урчал двигателем в пятидесяти метрах в отгрузочном доке. И все же трудно было представить какие-то позитивные обстоятельства, заставившие доброго доктора оставить дверь в его секретную лабораторию открытой.

«Есть только один способ выяснить».

Купер наотмашь распахнул дверь. Солнечный свет был как слабый чай, и разглядеть, что происходит внутри, оказалось невозможно. Тихим шагом он вошел внутрь.

Услышал какое-то слабое гудение, вдохнул антибактериальный запах. На стене располагался ряд выключателей. Он подумал несколько мгновений, решил, что видимость лучше неведения, и вдарил сразу по всем. Флуоресцентные лампы щелкнули и загудели.

На столах стояли центрифуги, датчики и аппараты, о назначении которых он мог только догадываться. Рядом висел ряд защитных костюмов, напоминавший повешенных. В центре помещения на боку лежала скамья, возле нее поблескивало упавшее оборудование. Сверкало битое стекло. По скамье, по полу, а затем по стене проходил всплеск матово-алой ленты, словно кто-то провел гигантской кистью. На полу у стального холодильника лежали забрызганные кровью рубашка и толстовка-кенгурушка.

Доктора Эйбрахама Каузена нигде не было видно.

Купер прижал палец к губам, жестом показал Итану, чтобы тот оставался на месте, и двинулся к дальней стене. Первая дверь вела в небольшой туалет. На бачке лежала половина рулона туалетной бумаги, а в раковине – зубная паста и щетка, одноразовая бритва и баллончик с пеной для бритья. В другой комнате располагалась импровизированная спальня – размером чуть больше кладовки. Здесь стояла армейская кушетка. Никого внутри, и спрятаться негде.

«Черт».

Итан в центре комнаты провел пальцем по кровавой полосе, посмотрел: отливает блеском, цвет красный. Все еще влажная. Купер глянул на брошенную одежду – рядом с кенгурушкой лежал недоеденный дешевый сэндвич.