Константин Соловьёв - Мерценарий

Маадэр хорошо помнил то время. Атмосферу паники, которая спорадически сменялась приступами военной истерии, судорожные приготовления к обороне, которая едва ли продлилась бы более двадцати четырех часов и по своей сути была не более, чем символичным ритуалом, предваряющим гибель четырех миллионов человек в плазменном огне земных орудий. Несмотря на это, Пасифе всерьез готовился воевать. Поднимала на орбиту дряхлые межпланетные рудовозы, едва способные нести орудия, наспех ремонтировала планетарные батареи, прикрывала города камнем и сталью, сбивала вчерашних шахтеров и рабочих в разномастные и беспомощные отряды самообороны, вооруженные зачастую лишь хламом, собранным на местных же заводах. Маадэр помнил эту подготовку к самоубийству, несмотря на то, что носил в те времена совсем другое имя и работал на других людей.

Но Председатель Правления Консорциума Земли в очередной раз проявил свою безмерную мудрость, сделав то, чего никто от него не ожидал. Вместо того, чтоб задавить последнее сопротивление огнем, он поступил иначе. На Пасифе не обрушилась раскаленная плазма фрегатов. Ее ядовитую атмосферу не нарушили ревущие орбитальные торпеды, несущие смерть и разрушения. На его единственный город не посыпались десантные капсулы. Для того, чтоб уничтожить сопротивление Пасифе, Председатель Правления использовал самое смертоносное и совершенное оружие из всего земного арсенала, оружие, против которого были бессильны силовые поля, эскадренные планетарные эсминцы или самая толстая броня.

На Пасифе обрушились деньги.

Своим приказом Председатель постановил принять Пасифе в состав Консорциума и учредить на его территории свободную экономическую зону – единственную на орбите покоренного Юпитера. Это было концом всякого сопротивления.

К Пасифе устремились не грозные, закованные в сталь как средневековые рыцари, тяжелые фрегаты Консорциума, а денежные ручьи со всех краев Солнечной системы. Это была битва, в которой не было даже тени шанса на победу. Захолустный Пасифе, серая песчинка, вертящаяся на пятнадцатой от Юпитера орбите, стремительно стала обрастать лоском, к которому так и не смогли привыкнуть коренные переселенцы - шахтеры, рабочие фабрик, горняки-металлурги. Суровая, с отвратительный климатом и почвой не плодороднее сухого цемента планета, ставшая за долгие несколько десятков лет родной, менялась так стремительно, что за всеми изменениями не поспевал глаз.

Председатель не распорядился уничтожить поверхность спутника, не обратил в руины его города, вместо этого он изменил атмосферу Пасифе, раз и навсегда перекроив на корню существовавшую там экологическую систему, превратив существовавшие там биологические виды в труху и населив новыми, прежде здесь никогда не существовавшими.

Подобно тому, как в благотворной питательной среде образуются бактерии и вирусы, жизненное пространство Пасифе в самом скором времени оказалось засеяно великим множеством самых странных и непривычных организмов. Филиалами транс-планетарных корпораций и подпольными тотализаторами, софт-лабораториями и публичными домами, подпольными казино и аудиторскими компаниями, коллекторскими агентствами и благотворительными фондами, промышленными гигантами и медицинскими клиниками, нелегальными нарко-барами и курьерскими службами, страховыми агентствами и газетными издательствами, игровыми заведениями и анархистскими синдикатами, отелями и дата-банками, подставными компаниями и инвестиционными центрами…

А вслед за ними пришли и новые жители Пасифе, мгновенно обозначившие и разделившие свои биологические ареалы – ученые, софт-тестеры, наемные убийцы, управляющие, проститутки обоих полов, поручители, ростовщики, вымогатели, финансовые аналитики, промышленные шпионы, нарко-торговцы, нотариусы, подпольные букмекеры, осведомители, мерценарии, коммивояжеры, социопаты, чиновники, курьеры, охранники и швейцары.

Пасифе менялся слишком стремительно, чтоб его прежние формы жизни успели приспособиться к новому порядку вещей или найти в нем свою нишу. Отжившие биологические формы, вчерашние шахтеры и фабричные рабочие, они привыкли к старому укладу. На протяжении поколений они дышали ядовитым воздухом Пасифе и вгрызались в его недра, выедая их подчистую и сами умирая к пятидесяти годами. Они были обитателями одного из крошечных промышленных миров Солнечной системы, миров, которые одаривают своих детей лишь нехитрой жизненной философией, суровой и угрюмой. Лишившиеся своих рабочих мест, рано состарившиеся, терзаемые целым сонмом врожденных, приобретенных и искусственно-выращенных болезней, они с недоумением наблюдали за тем, как посреди Пасифе разрастаются целые кварталы гладких, залитых бетоном, улиц, растут стеклянные шпили и разливаются водопады неонового света. Они были осколками старой жизни, раз и навсегда закончившейся, но не хотели этого сознавать. Им некуда было уезжать, негде работать, не о чем мечтать.