Сергей Латышов - Когда солнце заходит в последний раз

Он наблюдал за вздувшейся веной на виске. Черты лица девушки начали распрямляться, напряжённые и сведённые судорогой мышцы расслабились.

– Перетягивай!

Андрей с ловкостью, которой позавидовала бы любая медсестра, наложил "жгут". Анна на глазах успокаивалась и вскоре уснула. Андрей долго прислушивался к её ровному дыханию, потом перевёл взгляд на Ивана. На лице того осталась печать усталости; ответственность за жизнь другого человека – что может быть тяжелее.

– Она не умрет?

– Не должна. – Иван задумчиво посмотрел на лицо стюардессы. – Завтра она проснётся, и мы должны её хорошо кормить.

Они улеглись спать на красную моховую подстилку, предварительно обложив угли камнями. Слабый красноватый свет пробивался сквозь них, немного освещая пещеру. Андрей лежал с открытыми глазами, уставившись в её верхний свод. Наблюдая игру теней и прислушиваясь, к дыханию Анны, он думал о том, что она будет жить и жизнь спас ей Иван. А её жизнь была сейчас главнее всего, главнее, чем его собственная. Нет, он не любил её. Или вернее любил, но как символ – символ Земли, её олицетворение. А для него это было намного важнее. Значит, старший друг спас его в очередной раз. И это Иван, над кем они с ребятами часто шутили, над его нерешительностью, робостью перед девчонками, задумчивостью и философскими размышлениями. Здесь же в минуту опасности нависшей над жизнью он делался быстрым и до безрассудства бесстрашным. Сам он потом говорил Андрею, что всё происходит мгновенно, как бы само собой, а после уже тяжело стучит сердце и становится страшно от осознания того, что один неверный шаг и всё могло бы быть не так, могли бы быть непоправимые последствия.

Анна, открыв глаза и увидев смотревших на неё парней, вскрикнула и забилась в угол пещеры, инстинктивно прикрыв руками свою, слегка прикрытую остатками одежды, грудь. Они не поняв, чего она так испугалась, посмотрели друг на друга, надеясь, что вид другого подскажет ответ, но всё в их облике было как обычно. Андрей недоумённо пожал плечами и снова повернулся к девушке и даже сделал шаг. Анна теснее прижалась к стене, и видно было, что с её губ вот-вот сорвётся крик. Иван, вдруг догадавшись в чём причина, улыбнулся – ведь это для них их вид давно стал привычным, но никак не для неё. Они только что вернулись с охоты. Почерневшие лица с давно небритой щетиной, к тому же полуголые, грязные и с горящим взором, они имели воинственный вид: на змеиных ремнях слева висело у них по длинному мечу, справа по кинжалу, крест на крест через плечи лук и колчан со стрелами (над колчаном им пришлось повозиться довольно долго, испортив не один крокодилий хвост шести ногой ящерицы), в правой руке по копью и по дротику; в левой Андрей держал за хвост трёх двупалых синих уродов, а Иван связку плодов, которые они наконец сумели отобрать у строптивых кустов.

– Аня! Анечка! – начал осторожно Иван, видя сильный испуг девушки, не узнавшей их. – Это мы, Иван и Андрей. Самолёт! Вспомни! – Иван осторожно на полшага придвинулся. Зная, что девушка пережила какое то потрясение, он боялся вызвать резкими движениями новый стресс.

– Помнишь? Мы бутерброды ели вместе. Тебе их мама сделала в дорогу. Помнишь? – Иван и сам в этот момент всё вспомнил, и у него возникло ощущение, что это было давным-давно, что после этого уже прошла целая вечность…

Девушка с трудом узнавала в этих дикарях своих спутников. Она хорошо помнила тех двух парней сильных и красивых, уходивших за помощью в пустыню. Она провожала их, и они смеялись перед дорогой, вернее тот светленький и голубоглазый балагур. Он рассказал ей анекдот про Ходжу Насреддина, и напоследок сказал, чтобы она не улетала без него, а он принесет ей верблюжьего молока. Второй, что чуть постарше и с красивым задумчивым лицом, на прощание посмотрел на неё долгим взглядом, от которого тогда защемило у неё сердце. А после она долго смотрела и смотрела им вслед, пока они не скрылись за серым горизонтом…

Анна сквозь слёзы улыбнулась и подбежав к ним, обняла сразу обоих, стараясь теснее прижать их к себе своими ещё совсем слабыми руками…

– Миленькие мои, мальчики мои! Вы вернулись! – она плакала, и целовала их, и ещё не веря, что они действительно рядом, трогала их, как маленький ребенок. У Андрея невольно повлажнели глаза, хотя сам вытирал грязной рукой её мокрую щеку. А Иван, от прикосновения её влажных губ, выронил из правой руки плоды и потом неловко обнял ею, прижавшуюся к ним девушку…