Олег Хафизов - Кукла наследника Какаяна

II

У меня на службе круглые сутки молотил портативный телевизор, и я вынужден был просматривать все передачи подряд, чтобы убить время во время дежурства. Поэтому публичная карьера Аманды развивалась, можно сказать, у меня на глазах.

Вскоре после того, как Аманда под именем Магдалины обвенчалась с Анастасом Какаяном в кафедральном соборе города, чета Какаянов выступила в утреннем телешоу «Чём свет не спамши». Я разогревал пиццу в микроволновке и пропустил начало передачи. В кладовку, которая служила нам «комнатой отдыха», доносились только голоса участников: бесперебойный ор ведущего, густое мычание какого-то мужика и звонкий выразительный девичий голосок. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что серебристый голос респондентки принадлежит Аманде. С тех пор, как мы познакомились, она катастрофически поумнела или, что более вероятно, научилась пользоваться телесуфлером. При этом её внешнее сходство с куклой ещё усилилось. Только теперь это была мультимедийная кукла, говорящая и действующая по воле неведомого аниматора.

Вопреки народной молве, Анастас не производил впечатления полоумного. Это был тучный, пятнисто румяный, кудрявый юноша с добрыми глазами барана и приоткрытым мокрым ртом. Он говорил не совсем внятно, как человек после инсульта, но его речь была в целом понятна и, в общем, разумна. Впрочем, говорить ему почти не приходилось. В студии он служил лишь приложением эффектной жены.

– Как вы относитесь к утверждению, что все блондинки похожи на кукол? – провокационно спросил ведущий Артур Позоров и змеисто улыбнулся маской лица.

– На самом деле все куклы похожи на блондинок, – лучезарно ответила Аманда, волнующе меняя расположение своих бесконечных ног.

Я сделал звук погромче. Неужели это моя Сим-Карта, которая двух слов не могла связать без неопределенного артикля «бля»?

– Анастас, что вы цените в женщинах больше: красоту или ум? – допытывался ведущий.

– Красоту… и ум, – вязко ответил Стасик и заржал. Слюна юноши отлетела на холеное лицо ведущего, которое еле заметное дернулось, но ничего идиотского в ответе не было.

Позоров попросил Аманду рассказать романтическую историю знакомства с мужем. И девушка призналась, что в первый их совместный вечер Стас принял её за манекен.

– Это был день рождения Стасика, было слишком много гостей, шампанского и все такое, – щебетала Аманда. – Я зашла в одну из спален второго этажа, приглушила свет и встала вот так. Стас, очевидно, не мог понять, почему в его комнату принесли манекен. Он стал меня трогать здесь, и здесь, и здесь, а я терпела, чтобы не прыснуть от смеха – мне было так щекотно. А потом я тоже потрогала его – там. С тех пор мы неразлучны.

Все-таки мне показалось, что окаянные губы Аманды не совсем синхронны словам. Что-то подобное бывает в переводных фильмах, когда рот актера произносит “fuck”, а голос переводчика гнусавит «черт-черт-черт». Более того, слово «неразлучны», кажется, прозвучало после того, как рот красавицы закрылся. Но обычному зрителю такие тонкости не были заметны.

Честно говоря, Анастас своим косноязычием только подпортил общее впечатление передачи. В дальнейшем Аманда стала появляться на экране почти каждый день, но без спутника. Она превращалась в одну из телевизионных див, которых знает вся страна. Но никто, кроме специалистов, не знает, что это за существо и откуда оно взялось. Каждому было понятно, что это чудо природы могло вознестись так высоко всего двумя способами: через постель или родственные связи. Но эта аксиома никого не смущала, а скорее вызывала завистливое уважение. О могущественной тени отца Какаяна никто не вспоминал. Такие фигуры на экран не лезут.

– Аманда? – говорили зрители, увидев девушку на обложке журнала, в рекламном ролике или ток-шоу. – Это которая кукла?

– Может, и кукла, а дом на Рублевке, – был ответ.

Интеллигенты бесновались при виде бездарной блондинки, взявшей такой верх, но с точки зрения рейтинга это было даже хорошо. Ненависть интеллигенции свидетельствует о любви народа. Когда телевизионному эксперту надо было узнать компетентное мнение о тенденциях трусиков текущего сезона, проблеме эвтаназии, клонирования или детского насилия, всегда обращались к Аманде. И она выдавала в точности, что требовалось. На неё всегда было приятно направить камеру. И каждый, кто брал за труд выслушать хоть одно её высказывание без предубеждения, с удивлением констатировал: