Кира Измайлова - Чудовища из Норвуда

-Может, и не расстроились, а заноза осталась. Или вовсе пожалели, что это не вы оторвали ему голову, главное, это как-то вас задело. Вы подумайте, припомните, из-за чего еще роза теряла лепестки... Вот из недавнего - я уехала за покупками, а вы рассердились! Но дело было вовсе не в вашей злости, ведь так? - тихо спросила я, глядя в темные глаза.

-Нет, - честно ответил он. - или не только в ней. Мне было... не знаю, как это описать! Я доверился тебе, а ты... Я подумал, что ты сбежала, воспользовавшись моим опрометчивым разрешением, и мне стало настолько горько... Я же ничем тебя не обидел, хоть и пытался! Но то все было притворством, и ты прекрасно это видела, так ведь? А ты вернулась, заговорила со мной, как ни в чем не бывало, и тут уж я вспылил!

-Значит, я права, и дело только в вас... И теперь вы, чтобы избавиться от меня... - тихо выговорила я, не отрывая взгляда от его лица.

-Да, я рвал себе душу по живому, - без тени иронии промолвил Грегори. - Я только хотел, чтобы ты ушла подальше от этого проклятого места, и пусть бы я потом свихнулся от боли, лишь бы тебе ничто не угрожало, лишь бы ты была счастлива...

-Глупое чудовище, - серьезно сказала я и поцеловала его в мною же разбитый нос. - Ну что за чушь вы несете? Как же я смогу быть счастлива без вас? Нашли, понимаете ли, принца, какого-то проходимца с большой дороги, и решили, что я им соблазнюсь?

-Он хорош собой и обходителен.

-И вы решили, что я польщусь на этакий сладкий леденец, каким он себя выставлял? Не спорю, человек этот Мейнард, может, и неплохой, но пусть уж по нему служанки вздыхают. А от меня вы не избавитесь, можете и не пытаться!

-Больше не стану, - пообещал Грегори и, устроившись поудобнее, обнял меня как-то особенно уютно. - Могу я хоть последние дни прожить...

Он умолк.

-Ну же, договаривайте, - попросила я, заглядывая ему в лицо. - Как именно?

-Да как угодно, - ответил Грегори и грустно улыбнулся. - Лишь бы с тобой... Триша, я в самом деле не хотел, чтобы ты видела, как это будет. Но иначе, кажется, не получится.

-Что-то вы рано сдаетесь, сударь...

-Посчитай, сколько лет прошло... Ты же читала хроники? Посчитай и скажи, много это или мало, рано или поздно!

Я промолчала, потому что Грегори не нужны были утешения, а переубедить его смог бы разве что Джонни - копытом по лбу, и то еще неизвестно, что оказалось бы прочнее...

-Я слышала, вы были злы на отца, - сказала я, помолчав.

-То есть?

-От Моди я слышала, вы осердились на него за то, что он принуждал вашу матушку пытаться родить еще сыновей или хоть дочерей.

-О, ну конечно, - мрачно произнес Грегори. - Слуги слышали что-то, толком не поняли, домыслили невесть что! Ну да что теперь скрывать? Не было такого. Отец знал, что тягаться с феями не просто бессмысленно, но и опасно, и после очередной неудачной попытки зарекся иметь других законных детей, кроме меня. А матушка вот не сдалась... - Он тяжело вздохнул. - Отец рассказывал мне, когда я вошел в тот возраст, когда уже самому пора думать о наследниках: он и уезжал надолго, и старался ночевать один, но он любил матушку, и по возвращении, сама понимаешь, удержаться не мог... А она, как он ни убеждал ее, как ни старался уберечься, всеми правдами и неправдами ухитрялась понести снова. Так она видела свое предназначение, и не мне ее судить...

-И что же такое с ним сталось? Что вы увидели? Моди сказала, вы не успели, но на похоронах, должно быть, присутствовали?

-Да, - Грегори помолчал. - Я приехал так скоро, как только мог, загнал трех лошадей, но все равно опоздал. Я не мог успеть: даже родной Норвуд будто ополчился против меня - разлился овраг, упало дерево, конь сломал ногу, угодив в яму... Когда я ворвался в дом, отец едва-едва испустил дух. Но я, право, не узнал его. Он был немолод, но еще силен и крепок, как все Норвуды, и в те годы даже седины у него было немного!

Он вздохнул, потом добавил:

-А увидел я иссохшего древнего старика, которого даже ребенок смог бы поднять на руки. Слуги сказали, отец истаял за считанные дни, и все это время он исступленно писал и писал, а когда не мог удержать перо, приказывал Хаммонду привязать его к пальцам... А я, Триша, не могу вспомнить ни слова из его прощального письма!

-Думаете, на нем тоже лежало проклятье, и оно подействовало именно так? - после паузы спросила я.

-Уверен. Но не знаю, не могу представить, какое именно! И если мне предстоит подобное, я не желаю, что бы ты смотрела на это... Ладно еще иссохнуть, но что, если я начну разлагаться заживо? - его передернуло. - Хотя... если действительно будет так, то прошу - добей меня, Триша, не заставляй мучиться...