Эл Ригби - #Тени приходят с моря

– Побыстрее!

Снаружи оказалось сумрачно: экипаж уже въехал в подземные норы. Такая же неопределенная темнота была у Тэсс внутри.

Ева не вернулась в Вайлент о’Анатри. Не появлялась здесь и Ву. Но еще только ступив в свою комнату, Тэсс услышала звуки стрельбы поблизости. Стреляли прямо на улице, в бухте.

Тэсс подбежала к окну и распахнула его. Алые паруса удалялись по голубой глади. Корабли снялись с якорей. Они неспешно, величественно отбывали, и, сообщая об этом, алопогонные давали прощальные залпы ракет.

Тэсс схватила подзорную трубу, через которую уже не раз разглядывала море, и поднесла к глазам. Она тщетно попыталась разглядеть на корабельных палубах хоть что-то необычное. Или кого-то необычного. Но там были только стражи – черноволосые и голубоглазые мужчины, такие же женщины в идеально подогнанной форме. Никого из них Тэсс не знала. И она уже опустила трубу, как…

– Я не стану!

– Они увозят ее!

Тэсс различила ругань, топот и, кажется, звуки ударов. Послышались знакомые голоса. Наконец дверь бесцеремонно распахнулась, и первым в комнату ворвался Джер.

– Эй…

Она не успела ничего сказать. У Джера была винтовка, и, добравшись до окна, он несколько раз выстрелил вслед кораблям. Но с такого расстояния он мог попасть уже только в воду.

– Мой мальчик…

Товур Лирисс остался стоять в проеме. Джер развернулся. Дрожащее вороненое дуло было направлено теперь в широкую грудь.

– Поверни корабли обратно.

– Поздно. Я не стану. Опусти оружие.

– Отец!

Глаза товура были все такими же холодными. Спокойными. Но не равнодушными.

– А если ее там нет? – терпеливо сказал Лирисс.

– Ты не знаешь наверняка!

– И ты не знаешь. Ты действительно думаешь, что кто-то мог незаконно провести несправедливо арестованного человека в порт Вайлент о’Анатри? Что я могу такое кому-нибудь позволить? Даже моим старым друзьям?

Джер весь подобрался, он был напряжен и как никогда походил на чокнутого. В который раз Тэсс поймала себя на мысли, что боится его. Боится, несмотря на то, что они были давно знакомы. А все из-за вспышек ярости. И из-за этих оскаленных зубов. Но товур Лирисс едва ли боялся своего сына. Его рот исказила кривая, безнадежная ухмылка:

– Опусти ствол. Или спускай курок. Не люблю промедления перед расстрелами, от них попахивает трусостью.

Джер опустил оружие. Его широкие плечи ссутулились. Горящий, почти ненавидящий взгляд вперился в Тэсс, лавиби осклабился, но… товур вмешался.

– Не смей упрекать единственного оставшегося у тебя друга, Джергиур. Это бессмысленно. Да и нечестно.

Тэсс стояла потупившись. Ее потряхивало.

– Он имеет право, – сдавленно сказала наконец она.

Но барсук покачал головой.

– Никто не имеет. Идем, Джергиур. Мой врач заварит тебе успокоительное. И мы поговорим по-настоящему.

– Я должен… – начал Джер и осекся.

– Да?

Он сделал несколько шагов к отцу, поравнялся с ним и повторил:

– Я должен предупредить Ласкеза, чтобы он никуда не высовывался. И чтобы не отходил от своего приятеля. И не геройствовал. Я… – В его взгляде все же показалась ненависть, – не хочу терять по-настоящему хороших друзей.

Тэсс не подняла головы.

– Мы свяжемся напрямую с этим Грингроссом. Чуть позже, поезд все равно еще только в пути. Идем.

Ло Лирисс обнял сына за плечи и мягко вытолкал его в коридор. После чего обернулся и слабо улыбнулся Тэсс:

– Выше нос. Выше, милая ле. Что-нибудь придумаем.

Когда за ними обоими захлопнулась дверь, Тэсс нетвердо подошла к своей кровати, рухнула на нее и заплакала.

Кажется, их приключение закончилось, даже не успев по-настоящему начаться.

Девушка лежала в барсучьей норе очень долго, почти весь остаток дня, и больше к ней никто не заходил. Ло Лирисс, один из немногих выживших лавиби печально известной Алой Сотни , понимал происходящее куда лучше, чем его родной сын, и никому не позволил тревожить покой своей гостьи.

Девушка погрузилась в тяжелый сон без сновидений. У нее поднимался жар и не было сил, чтобы думать. Она даже не могла предположить, что в это время делают те, с кем она так неожиданно и так страшно рассталась. Впрочем, она была рада ненадолго спрятаться от всех мыслей о случившемся.

А ведь за последние часы произошло немало необъяснимых вещей.

Например, рыжая девочка с пронзительно-голубыми глазами настоящей алопогонной каким-то образом оказалась в купе Золотого Голубя – живого поезда, отбывшего с Позвоночного вокзала ровно в середине пятого часа второй вахты. Поезд шел через Галат-Дор.