Рииттая - Вересковое сердце

Упала? Такая неуклюжесть не была ей свойственна. Орис могла быть не самой ловкой девушкой в деревне, но удержать равновесие для неё уж точно не было проблемой. В горах люди, способные упасть с обрыва, погибают ещё в раннем детстве. Да и зачем бы ей было идти на край скалы? Видом полюбоваться?

Сбросили? Но кто в целом мире, вернее, в их деревне, мог желать ей зла? Орис всегда следила, чтобы отношения с другими были по возможности тёплыми, никогда не сплетничала за спиной и никому не переходила дорогу. Если она и обидела кого-то ненароком, то точно не настолько, чтобы ей желали смерти. Значит, произошло что-то…

Ах, разве это важно. Нет, не стоит себя мучить из-за такой ерунды. Красные волны, пульсирующие в голове, не позволяли ей пересечь черту воспоминаний. Обретя тепло, она снова начала погружаться в темноту, тишину, и пустоту. И, прежде чем желанный кокон из ничего поглотил её, она почувствовала, как длинные пальцы выводят на её лбу неизвестные узоры, и услышала, как Паучиха холодно говорит:

– Не позволим ей всё забыть.

***

О нет! Её прекрасные темнота, тишина и пустота! Они таяли без следа, а вместо них обрывки памяти алыми вспышками возникали в воспалённом сознании. Паучиха могла околдовать её, чтобы избавить от боли тела, но от боли души избавить она вряд ли могла, да и явно не хотела. Она нарочно бросила её в эту пытку, этот кошмар, эти воспоминания!

Разум Орис сопротивлялся возвращению памяти. Ужасная боль заставила её осознать, что у неё есть голова, а в ней мозги – эти части сейчас будто залили расплавленным металлом. Орис хотелось выть от боли, метаться, но тело не слушалось. Кокон из темноты, тишины и пустоты превратился в ловушку из алых волн, вспышек боли и обрывочных образов. Вместе они не несли никакого смысла, но все, безусловно, были из её прошлого.

Маленькая Орис, круглолицая и румяная, стоит перед охотниками деревни, вцепившись в руку отца и отчаянно пытаясь спрятаться за его ногой, но он только подталкивает её вперёд. Суровые старейшины качают головами: в охотники её не возьмут. Маленькая девочка, ниже ростом, чем её и без того нерослые ровесницы, с тонкими ручками и ножками, не могла долго бежать за добычей, да и удержать нож как следует у неё тоже не получалось. К тому же она ещё и рыдала, когда ей надо было воткнуть лезвие в сердце зверя, и так и не смогла умертвить прекрасного горного козла. Поскольку шахтёром или земледельцем она не могла стать по всё той же причине своей хрупкости, отец было махнул на неё рукой: значит, замуж.

Такова её судьба? Вырасти и выйти замуж, как мать? Не знать в жизни ничего другого, кроме как хлопотать вокруг мужа и рожать детей? Боль чуть затихла, уступая место возмущению. Нет, не такой была её жизнь!

У бабушки Айки глаза, как темнота пещеры, Марбл ведь свои от неё унаследовал. А больше ничего из её внешности не вспоминается. И почему она вечно запоминает в людях только глаза? Детская травма, что ли, из-за той книги сказок и голубоглазого принца? Бабушка и сама как из сказки, только не из той, где добрая бабуля спасла сироток, а из другой, про болотную ведьму. Своим взглядом она может и скалу продырявить. Орис стоит перед ней, робкая и краснеющая, маленькая и нелепая. Тёмные глаза будто видят её насквозь. Бабушка задумчиво кусает внутреннюю сторону щеки.

– Я посмотрю на неё, Мáртин, – голос Айки словно сухой хворост, потрескивающий в огне. – Но ничего не обещаю. Сынишка Áслана, Шайн – толковый малый, я собиралась его взять в ученики. Не думай, что я предпочту её только потому, что она моя внучка.

– Просто проверь, мама, – отвечает отец. Орис чувствует его тяжёлую тёплую руку на своём плече. – Ке́йтис мне уже плешь проела, говорит, с дочерью говорят духи.

Айка крякает вместо смеха. Глаза-пещеры смотрят чуть теплее. Она берёт Орис с собой в лес на всю ночь.

Эту ночь Орис не забыла бы даже упав со скалы сто раз и разбившись на кусочки. Бабушка окуривает её травяным сбором. Орис кашляет, но послушно вдыхает целебный дым.

– Твои глаза откроются, маленькая. Потерпи.

Они стискивает крошечные зубки и терпит. От дыма лёгкие словно разъедает, в голове туман, но это неважно. Мама всегда говорила: «Кто смог впечатлить Айку, тот, верно, избран духами». Орис хочется впечатлить строгую Айку, но голова слишком кружится, и девочка падает в обморок – всего на секунду. Ужас пронзает её, словно молния: провалилась! Но когда она открывает глаза, Айка спокойна и даже весела.

Они проводят ночь в лесу только вдвоём, под открытым небом. С ними нет ни одного охотника, никого, кто мог бы защитить их.