Глен Кук - Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса

– Может, все дело в лавке? – спросил я у Аликс. – Сама понимаешь, торговля…

– Сторонников «Зова» можно встретить где угодно.

– Это вряд ли. Ни в городе гоблинов, ни в Карлик-Форте, ни в эльфийской обители ты их не сыщешь. И что-то я не припомню, чтобы крысюки или пикси расхаживали по улицам под знаменами доблестного Маренго.

– Их просто не приглашали.

Такая симпатичная – а сколько в головке всякой дури! Неудивительно, что самозваные борцы за права человека нынче в таком почете.

Снаружи вдруг донеслись такие звуки, словно кто-то принялся яростно отстаивать те самые права прямо у меня под окнами. По правде сказать, у нас в окрестностях вечно что-то выясняют.

– Аликс, где парни, которых вы привели с собой?

Жизнь полна несправедливостей: и почему только симпатичных девушек всюду сопровождают громилы чуть смазливее обезьяны?

– Им велели перекусить, а потом вернуться сюда и дожидаться снаружи.

– Отлично. Что-то мне не нравятся те вопли.

Я посмотрел на Покойника. Он ничуть не заинтересовался происходящим. Значит, волноваться нечего.

– Мы можем остаться, пока шум не утихнет, – предложила Аликс.

– Я этого не вынесу. Растаю, как масло на сковородке. Видишь, руки уже плавятся.

«Гаррет!»

– Гаррет!

– Тинни, любовь моя! Маслице мое кипящее! Ты наконец-то очнулась?

Тинни поглядела на Аликс и дернула плечиком. И в самом деле: как ей меня приручить, если даже собственные подруги флиртуют с ее кавалером?

Точнее, одна подруга. Никс не сводила взгляда с Попки-Дурака.

Но только я успел обрадоваться, как она мне подмигнула.

Помогите!

И почему женщинам так нравится доводить мужчин до состояния бекона, забытого на раскаленной сковороде?

Дамы изволили удалиться. Отправились они не на пивоварню, как можно было ожидать, а домой к Тинни. Надо сказать, ее дом подозрительно смахивал на маленькую крепость. В недавние смутные годы эта крепость сослужила Тейтам неплохую службу – за ее стенами они чувствовали себя в полной безопасности и безнаказанно творили свои разбойные делишки, поэтому перемирие семейство Тейт восприняло как кровную обиду.

Всякая война, буде она чересчур затягивается, становится источником неприятностей. Мало-помалу она превращается в смысл жизни – и не только для солдат на поле брани, но и для тех, кто прозябает в тылу, среди домашнего уюта. Пускай пора сражений миновала – если не считать мелких стычек с недобитыми партизанами Слави Дуралейника, – нынче в Танфер возвращаются демобилизованные. Они каждый день сходят десятками и сотнями с кораблей, и еще неизвестно, что хуже – когда молодых мужчин в городе можно пересчитать по пальцам или когда их что ни день прибавляется в числе. Рабочие места, опустевшие с уходом этих мужчин на войну, были, как теперь принято выражаться в узких кругах, заняты нелюдью. И солдаты, спешившие домой, открывали для себя малоприятную истину: спешить-то было некуда…

Но я отвлекся. Итак, сногсшибательная троица удалилась. Я вернулся в комнату Покойника и уселся наконец в свое кресло, еще хранившее тепло женского тела. В воздухе витал легкий аромат духов.

– И что опять затеял твой Дуралейник? – спросил я без предисловий.

Много лет назад Дуралейник ввязался в войну как наемник на службе венагетов. Несмотря на многочисленные победы, он не сумел добиться того, чтобы его признали своим: обращались с ним пренебрежительно, путь в высшие слои общества, в правящую клику колдунов, был ему заказан. И тогда он, пылая праведным гневом, переметнулся к противнику и следующий десяток лет отнимал покой и сон у тех, кто посмел уязвить его гордость.

Впрочем, карентийские правители обращались с ним немногим лучше. Нет, платили ему вовремя, зато почестей не оказывали вовсе, каких бы успехов он ни добивался. И потому Дуралейник дезертировал вновь. Он объявил Кантард республикой, не подвластной ни Каренте, ни венагетам, собрал под свои знамена всех, кого прельщала этакая свобода, и принялся воевать на две стороны.

Но судьба в очередной раз оказалась к нему несправедлива. Карента усилила натиск, венагеты не устояли и бежали с позором. Карентийские отряды начали истреблять республиканцев.

Обитатели Кантарда спешно переселялись в Каренту. Более всего их почему-то притягивал Танфер, в котором и без того уже было неспокойно. И ладно бы только простые партизаны! Расследуя прошлое дело, я наткнулся на некие факты, из которых явствовало, что и сам Дуралейник околачивается в нашем милом городке.