Василий Воронков - Совершенный изъян

– Да чё ты ваще привязался? На хера нам браслет? Парень вон ходит, сидит…

– Та девчонка тоже ходила.

– Да лан, живой он! – неуверенно сказал Вик. – Точно тебе говорю!

Пётр коснулся ледяного запястья парня.

– Пульс! – Вик захрипел и несколько раз кашлянул, прочищая горло. – Ты чё, врач? Это ничё не подтверждает! Может, ты там это, не поймёшь чё…

– Да чего не пойму-то?

– Не предусмотрено, блядь, должностной инструкцией таких ситуаций… – Вик вцепился в бутылку, но пить не спешил, – …ситуаций, когда два долбодятла, вроде нас, не могут понять, жив клиент или мёртв.

– Так чего делать-то? – Пётр всё ещё сжимал запястье парня. Ему показалось, что он чувствует слабую пульсацию. – Вроде жив он, не знаю. Похоже, пульс есть.

– Не повезу я его, – помотал головой Вик. – Окочурится по дороге. Короче, я группу вызываю.

Вик спрятал бутылку в карман, так и не выпив, и заковылял к водительской двери.

– Давай, – сказал Пётр и вылез из фургона.

Парень не двигался. То, что несколько минут назад влекло его в слепую тьму улицы, – упорно, вопреки сковывающему движения холоду – теперь исчезло. Как если бы сменилась программа. Было даже не видно, чтобы он дышал. Но, скорее всего, это из-за огромной дутой куртки. Да. Пётр утвердительно кивнул головой, словно разговаривал с кем-то. Из-за куртки. Куртки с люминесцентными иероглифами, которые переливались на тусклом свету.

Смотреть на парня – бледного, промёрзшего насквозь – было тяжело. Пётр отошёл в сторону. Асфальт в той части дороги, где они остановились, проседал – под тяжестью времени и собственного веса, – света единственного фонаря не хватало, и их длинный фургон проваливался в темноту. Откуда-то из пустоты доносился хриплый голос Вика. Кашель. Бессвязная ругань. Алла наверняка догадается, что Вик пьян.

Пётр закурил и тут же выплюнул сигарету. Сердце забилось тяжело и неровно. В глазах потемнело.

Надо вернуться в тепло. Дождаться группы.

Пётр уже закрывал двери, когда парень вздрогнул. Грудь его выгнулась, руки неестественно взметнулись, как у марионетки, и упали на колени. Пото́м снова. Пото́м снова. Будто кто-то пытался завести его остановившееся сердце.

Пётр замер. Из темноты доносился раздражённый голос Вика:

– Да чё я тебе говорю-то!.. Слышь, ты меня…

Парень затрясся. Ударился затылком о стенку фургона. Из глаз у него брызнула кровь – тёмная, густая.

– Вик! – заорал Пётр.

Парня били разряды тока. Мышцы у него на лице сводило судорогой, губы страшно дёргались, чуть не разрывая на щеках кожу. Кровь хлестала из закатившихся глаз.

– Опять… – прошептал Пётр.

Внезапно парень рванул вперёд, врезался головой в потолок, застыл на секунду и повалился на пол, на чёрный пластиковый мешок, сложившись, как тряпичная кукла.

– Чё тут? – прокряхтел Вик, объявившись из темноты. – Он чё, взбесился?

Вик заглянул в кузов и приоткрыл от удивления рот.

– Крови-то… – выдавил он из себя.

Пётр молчал. Вик вытащил из куртки браслет.

– Слу-ушай, – протянул Вик, отпил кофе из хлипкого стаканчика и уставился на Петра, – слушай, а это правда, что у тя пушка есть? Вот прям такая пушка!

Он собирался уже показать руками размеры пушки, но пластиковый стаканчик мешал жестикуляции.

Пётр хмыкнул.

– Тебе чего, Аллка рассказала?

– Ну-у, – Вик потёр затылок, – может быть.

– А какая разница, есть или нет?

– Чё, ответить не можешь?

– Допустим, есть.

Вик выглядел пьяным и больным, хотя Пётр не видел, чтобы после смерти парня он прикладывался к бутылке. Можно было подумать, что кофе действует на него похлеще китайского ви́ски.

Пётр отвернулся.

Из-за приоткрытой двери в диспетчерскую слышался обеспокоенный голос Аллы. Лампа на потолке потрескивала и мерцала. Болела голова.

– А зачем, – не унимался Вик, – те пушка?

– На память.

– На чё, блядь?

Вик шумно выдохнул, осушил залпом стаканчик и тут же скривился, прикрыв ладонью рот.

– Ты в порядке вообще? – спросил Пётр. – Выглядишь не очень.

– На себя посмотри! Бледный как, – Вик всё ещё тошнотворно кривился, – как ебучий мертвец!

– Ты принял что-то?

– Яду бы…

Вик повернулся к кофейному аппарату и стал водить по экрану пальцем. Напитки появлялись и исчезали – все в красивых фаянсовых чашках, с одинаковым, завивающимся в петельку, паром.

– Успокойся, – сказал Пётр, – кофе тебе не помогает. Постарайся себя в руки взять. Нам нормально надо выглядеть.