Евгения Драгомир - Ген преступника

⎯ Не надо называть меня «мистер Хэйс». Так обращаются к моему отцу. Для тебя я «сэр», Молан, господин следователь, кто угодно, но не «Мистер Хэйс». Понял?

⎯ Да, сэр.

⎯ Вот и хорошо, а теперь идем.

С каждым этажом ниже видимость становилась все хуже. Аварийный генератор не справлялся с нагрузкой, а внешнего света недостаточно, чтобы разглядеть все ступени и все повороты. Удивительно, что мы до сих пор на ногах.

⎯ Молан, можно спросить?

⎯ Давай.

⎯ Почему вы решили стать следователем?

⎯ Это вопрос с подвохом?

⎯ Нет. У всего есть цель, и мне просто интересно услышать о вашей.

⎯ У меня не было цели, но был страх. Я считал, что встретившись лицом с тем, что боятся все остальные, мои собственные страхи перестанут меня донимать.

⎯ И чего вы боитесь?

⎯ Того, что не знаю.

Очевидно, он хотел услышать больше, но больше не хотел говорить я. И дело здесь не в плохой памяти и страхе ошибиться в каких-то фактах. Я отлично помню, с чего все началось. Помню, как пошел следом за отцом в старый ангар, несмотря на его запрет. Как спрятался за перекладиной, чтобы по возвращении, схватить его за ноги и напугать. Мне было десять, и я не ожидал ничего, кроме веселья от своей затеи. Но как принято, что-то всегда идет не по плану. Помимо отца в ангаре были еще люди. Я не встречал их ни до, ни после, и как человек, который каждый день после школы приходил в отдел, я мог считать их чужаками. Все их внимание занимали лишь дети. Они вели их в фургон, связанных по рукам и ногам. В свои десять, да в тридцать, я ни разу не слышал о том, чтобы в изолятор направляли еще и детей. Конечно, закон для всех един, но реальных случаев видеть не доводилось. Неясно, зачем я продолжал сидеть. Вряд ли из простого любопытства, скорее из страха. Я был пугливым ребенком, хотя не признавал этого. Меня пугали эти люди, дети, отец. Меня пугал ОН, мальчик замыкающий ряд. Он единственный заметил меня. Всего на секунду наши взгляды пересеклись, и я почувствовал, как внутри все сжалось. Мне стало так мерзко и гадко, словно я совершил нечто ужасное и меня поймали на этом. Если подумать, то так оно и было. Ведь я сбежал, и вернулся домой только поздним вечером. Мое отсутствие отца не слишком огорчило. Едва ли какие-то два, три часа имели значение, когда, бывало, мы не виделись целыми сутками. Его взволновало другое, мои вопросы. Ответов я, конечно же не получил, только крики и только упреки. Прошло 20 лет, а я помню тот день, словно он был вчера. Помню того парня, и свое молчание. Больше, я никогда не убегал.

⎯ Молан?

⎯ Извини, я немного отвлекся. День был тяжелым.

⎯ А вы не такой, как о вас говорят.

⎯ Ну, я бы не делал таких поспешных выводов.

К тому моменту, как мы добрались до комнаты наблюдения, вновь заработало электричество. Помещение было маленьким, даже слишком. Мы со своими сравнительно небольшими габаритами не могли и шага сделать, не соприкоснувшись друг с другом. На каждой стене висело по несколько мониторов; за каждым значился определенный участок компании. Диски с записями автоматически сменялись каждые два часа. Записи последних четырех часов лежали самые первые.

⎯ Показушник хренов.

⎯ Вы что-то сказали, Молан.

⎯ Я сказал, вставляй диск, и давай глянем небольшой фрагмент. После просмотрим более детально.

Дисковод противно зашипел. На экране 22.00. Запись транслирует видео сразу со всех участков. Расширение не такое высокое, за мелкие детали зацепиться не удастся, но общие черты установить можно. Охрана всегда знает, если кто-то из сотрудников решит задержаться. Вход или выход на территорию осуществляется по специальным карточкам. ОН мог использовать другое имя, но вот лицо нет. Если запись не даст достаточно четкое изображение, то придется делать запрос в охранную компанию, чтобы получить расширенные данные по картам.

⎯ Молан, смотрите, вот он.

На камерах видно, как некий мужчина входит в офис шестого этажа, где все еще находится Шон Рольф.

⎯ Судя по реакции жертвы, это их не первая встреча.

⎯ Да, ты прав, Нил. Либо они постоянно взаимодействуют по работе, либо имеют более тесную связь, либо встреча была оговорена заранее, и Шон знал, что он придет.

По ходу общения настроение разговора меняется, как и положение говорящих. В какой-то момент Шон буквально подскочил с места и попятился назад, как можно дальше от собеседника.

« ⎯ Ах, если бы она была жива,

Я все бы отдал, все бы бросил…»

– Он стихи читает что ли?