Кирилл Туров - Всем попаданцам - сюда!

Вот уже какое-то время я не могу понять, что со мной происходит. Каждое утро я боюсь открывать глаза, в очередной раз ожидая того, что проснусь не в своей постели, не в своём доме. Впрочем, «своими» все последние дома я могу назвать только с большой натяжкой. Всё это началось совсем недавно – каких-то две или три недели назад. Честно говоря, я немного запутался в происходящем, поэтому мне сейчас тяжело восстанавливать хронологию всех событий. Но я постараюсь это сделать. Я постараюсь вести дневник наблюдений, даже если каждый раз мне придётся его писать с самого начала. Это помогает мне не сходить с ума от происходящего и хоть как-то систематизировать события.

– Андрей, что с показателями давления? – голос куратора испытания вывел меня из размышлений о вечном. Я глянул на пляшущие столбцы графиков, нашёл барометрические, сделал, как и подобает, небольшую отметку в журнале, после чего ответил:

– Показатели давления в норме.

Куратор продолжил спрашивать, о температуре, скорости распада ядра, количестве электронов, пойманных специальной электромагнитной ловушкой, а также о прочих, абсолютно стандартных данных, которые используются для корректировки эксперимента, в случае необходимости. Наконец, пришло время завершать опыт, и я облегчённо вздохнул, поскольку теперь можно было отправиться домой – моя смена давно закончилась, но мне пришлось задержаться из-за затянувшегося эксперимента. Куратор, коим был мой достопочтимый научный руководитель, Фёдор Геннадьевич, объявил об окончании работы.

– Двадцатое сентября две тысячи сорок второго года. Вторник. Время – девятнадцать ноль-ноль. Испытание нагнетателя проведено успешно. Нагнетатель активирован на двадцатипятипроцентную мощность и работает в штатном режиме. Новый рубеж преодолён. Поздравляю, коллеги.

В лаборатории, кроме меня и научрука никого не было, но он каждый раз повторял одну и ту же фразу, формализуя проводимые нами опыты до тошноты. В первые несколько раз я даже оглядывался по сторонам в поисках тех самых коллег, которых он поздравлял. Фёдор Геннадьевич на все мои вопросы отвечал лишь стандартной фразой:

– Регламент нарушать нельзя!

Чудаковатый он был, но научруков не выбирают. Мне нужна была рабочая практика, а на единственном предприятии в области, которое занимается исследованиями в области ядерного распада, был жуткий профицит кадров. Для того, чтобы попасть на настоящую практику, было всего три пути – связи на предприятии, прямое направление от университета или упрямство и немного везения. Связями я не обладал, учился не так, чтобы плохо, но не настолько, чтобы получить «зелёный билет» в лабораторию, а вот третий путь мне был под силу.

Месяца три я отбивал ботинки, пытаясь добиться аудиенции в отделе кадров, затем ещё два месяца бегал с разными бумажками и заставил их подписать, как мне кажется, половину сотрудников организации, а потом ещё месяц ловил Фёдора Геннадьевича в проходной, чтобы он наконец-то взял меня к себе.

Фёдор Геннадьевич был низкого роста, очень худой по телосложению, имел привычку надолго задумываться, глядя в какие-то одному ему известные дали, а также постоянно щурился, если забывал надеть очки. Почтенный возраст давал о себе знать. Кроме того, уже на самой первой встрече, мой научный руководитель оставил о себе неизгладимое впечатление.

Начать стоит с того, что он перепутал меня с другим сотрудником, поздоровался со мной и повёл меня в какое-то небольшое на вид здание. Больше всего в тот день мне запомнился деревянный пол, каждый шаг по которому отдавался гулким эхом, распространяющимся в лабиринте бесконечных коридоров. Когда мы дошли до нужной двери, которая никак не отличалась на вид от других таких же дверей, выходящих в коридор, Фёдор Геннадьевич резко остановился и повернулся ко мне.

– Погоди-ка, ты ведь не Марина, верно?

Я, конечно, не отличался телосложением атлета, но наличие довольно длинной щетины на лице, как минимум, должно было заставить задуматься моего, пока ещё не состоявшегося руководителя. Я так опешил от его вопроса, и, сказал первое, что мне пришло в голову.

– Кажется, нет.

Фёдор Геннадьевич, к тому времени, уже открыл дверь своим ключом и пригласил меня войти внутрь.

– Печально-печально. Видимо, мы с ней немного разминулись. Ну что ж, будем работать с тем, что есть.