Дина Смоленцева - Таинственная шкатулка, или Выбор за тобой

– Бабушка! – простонала Катя.

– Ничего не знаю. Я пока чай приготовлю. А то ребятки с мороза, погреть надо их, чтобы не захворали. У меня как раз есть целебные травы, – улыбаясь, сказала бабка и вышла на кухню.

В комнате повисло неловкое молчание. Я принялся разглядывать комнату. Глаза как раз привыкли к темноте. Здесь не было ничего особенного: тумбочка с телевизором, этажерка с книжками и журналами, платяной шкаф, два кресла, две односпальных кровати и небольшой столик в углу. Подле окна темнел какой-то агрегат, по очертаниям которого я предположил, что это прялка. Стены украшали самотканые ковры с большими цветами, а на полу такие же, как и на кухне, половики. В этой комнате была дверь, которая вела, вероятно, в еще одну комнату.

– Ну как ты тут? – нарушила молчание Маша.

– Хреново, – грубо ответила Катя, что было непохоже на нее, всегда такую милую, добрую и интеллигентную. Я неловко переступил ногами на холодном полу.

Что еще сказать, мы не знали. Потоптавшись возле кровати, присели на кресла.

– Хорошо тут в деревне, – пробормотал я, потягиваясь.

– Чем это? – спросила Катя и устремила на меня свои глаза, в которых читалась неприязнь.

– Тихо здесь и спокойно. Нет того напряжение и стрессов, которые в городе.

– Тихо и спокойно тут, как в гробу! – горячо выпалила Катя. – Никаких развлечений – только телевизор, и то три канала. А когда стужа, побегай-ка в туалет на улицу! Ни водопровода, ни отопления нормального – колодец и печь вместо них! А попробуй, натаскай воды, особенно, если ты в баньке любишь попариться! Или дров наколи целую гору, чтобы всю зиму не мерзнуть! В магазин на другой конец деревни приходиться ходить. Поросятам и коровам такой уход нужен, что тебе и не снилось! А ты говоришь – в деревне хорошо. Да ты через неделю бы загнулся тут и сбежал обратно в город!

Катя явно была не в духе и не настроена на гостей. Мы с женой окончательно растерялись. Положение спасла бабка, позвавшая нас в кухню своим скрипучим голосом. Мы с Машей облегченно вздохнули.

Старуха усадила нас за стол на деревянные добротные табуретки, выкрашенные белой краской, вынул из комода две фарфоровые чашки с витиеватыми узорами, достала из печи маленький эмалированный чайничек, плеснула нам отвара в кружки до половины. Кружки по очереди подставила под носик самовара и добавила кипятка. Придвинула их к нам. Мы с Машей как завороженные смотрели за ее действиями.

– Пейте, ребятки, чаек. Это вам не магазинный, а собственного сбора. Сама я ходила в лес, сама собирала разные полезные травки. Силу восстанавливает такой чай, голову прочищает, проблемы решает, сон улучшает, да и согревает в зимние вечера. Пейте, пейте, не стесняйтесь!

Напиток был прозрачный, янтарного цвета. Я поднес кружку к носу и сделал вдох – чай пах шиповником и еще какой-то травой. На вкус он был отменным, я такого еще ни разу не пил. Действительно, с магазинным этот напиток не сравнить! Маше, судя по ее виду, чай тоже понравился, она пила его с удовольствием.

Бабка придвинула к нам вазу, наполненную конфетами и сушками.

– Угощайтесь, ребятки!

Понаблюдав за нами, она вдруг ссутулилась, вздохнула и стала причмокивать губами.

– Катюша-то совсем плоха, – наконец сказала она.

– Что же с ней такое? – поинтересовалась Маша. – Ей в ее положении нельзя болеть.

– Ой, горе мне с ней, захворала она. Вы ведь видели, какая она плохая. Одолел мою внучку страшный недуг. Уж я ее всяко-разно лечила, поила настоями, да отварами – ничего не помогло. – Бабка замолчала и всхлипнула. – Ребеночек-то мертвым выродился.

При этих словах бабки у меня кольнуло в груди, от лица отлила кровь. Маша выронила ложечку, которая со стуком упала на стол. Бабка еще что-то говорила, но я не слышал ее слов. Мой ребенок родился мертвым! Понятно теперь, почему Катя в таком состоянии. К горлу подкатил ком, захотелось забиться в укромный уголок и посидеть в одиночестве. По телу прокатилась волна холода – от самых пяток и до макушки, меня вдруг забил озноб, и страшно захотелось прилечь. Все предметы стали расплываться и терять очертания. Маша взглянула на меня испуганно. Бабка всплеснула руками. А у меня в голове пульсировала только одна мысль – как же так, почему мой ребенок умер?

Очнулся я на кровати под толстым мягким одеялом в полной темноте. Рядом, тихонько посапывая и обнимая меня, спала Маша. Я поднес руку с часами к глазам и подсветил циферблат. Пять тридцать. Я начал озираться, чтобы понять, где нахожусь. Комната была незнакомой. Здесь пахло нафталином, дровами и сыростью, но видно ничего не было.