Кристина Эрман - Пожирающая Серость [litres с оптимизированными иллюстрациями]

К шести – когда звенел будильник родителей – Харпер уже оделась, забросила все попытки привести в порядок свои темные кудри по пояс и подвела глаза. Следующие полчаса она стаскивала Бретта с Норой с кроватей, чтобы отправить их готовиться к школе, и попутно пыталась не споткнуться о провод утюжков для волос Митси.

– Может, поможешь? – Харпер оглянулась на туалетный столик, за которым Митси вплетала в свои рыжие волосы медальон основателей. – Разбуди Сета.

– Я занята. – Митси наклонила голову, любуясь блеском украшения.

– Чем, разглядыванием своего отражения? – Харпер не могла сдержать ноток зависти в своем голосе. Она так и не получила медальон, ей приходилось довольствоваться простым оберегом с камешком.

Лицо Митси в запятнанном зеркале выражало странную смесь самодовольства и жалости.

– Можно ли меня в этом винить?

– Все нормально! – крикнула Нора, на бегу надевая две совершенно разные туфельки. – Я сама его разбужу.

– Ты же знаешь, что это туфельки от разных пар, верно? – поинтересовалась Харпер, улыбаясь младшей сестре. Безграничная энергия Норы перепугала многих нянь, но Харпер любила это ее качество.

Нора надула губки:

– Мне нравится, как они смотрятся.

Прежде чем Харпер смогла ответить, дверь в их комнату распахнулась. На пороге стоял отец, Морис Карлайл, держащий на руках ерзающего малыша Олли.

– Пора завтракать, дети, – сказал он Бретту с Норой. – Я приготовил блинчики.

Бретт с Норой кинулись к двери, и когда Морис отошел, чтобы пропустить их, на его угловатом лице появилась улыбка:

– Дальше я сам.

Обычно утром порядок сборов контролировал отец, поскольку мать Харпер, Лорел Карлайл, часто была в командировках по своим адвокатским делам в соседнем городке. Но Харпер ничего не имела против. Лорел отдавала предпочтение Митси, а любимицей Мориса всегда была Харпер. И она радовалась, что именно он проводил больше времени дома.

Остаток утра прошел как в тумане. Прогулка с Бреттом и Норой к автобусу, усаживание Митси, Харпер и Сета в разбитый автомобиль отца, грохочущая дорога в школу Четверки Дорог. Сет резко остановил машину посреди двух парковочных мест и направился прямо к лентяям, которые каждое утро тусовались за школой и курили сигареты. Через секунду упорхнула и Митси, встряхнув рыжими волосами.

Харпер шла медленнее, крупная сумка оттягивала плечо. Толпа впереди разделилась на две части, инстинктивно обходя скамейку, где в окружении своих почитателей сидели Готорны. Широкие плечи Джастина выделялись из толпы, тонкая голубая ткань футболки натянулась, когда он повернулся к Мэй и рассмеялся. Утренний свет превратил его светлые волосы в волны расплавленного золота, а медальон на запястье сиял кроваво-алым.

В Четверке Дорог чтили потомков основателей, но любовь города к Джастину была больше, чем просто дань уважения его семье. Он тепло приветствовал каждого встречного, а некоторых избранных даже хлопал по плечу. Отходя от него, люди выглядели одурманенными, словно долго смотрели на солнце.

Но в Харпер его тщательно отрепетированная улыбка пробуждала только ярость, как точильный камень, заостряющий лезвие меча.

После несчастного случая она считала себя разочарованием. Но отец велел ей использовать слово «выжившая» – и Харпер прислушалась. Нет смысла бичевать себя за провал ритуала. Ее злость предназначалась Готорнам, которые решили, что она ничто, когда Харпер вернулась из Серости без своих сил. И персонально Джастину Готорну, который отверг их дружбу длиною в жизнь, встав на сторону матери вместо того, чтобы поддержать подругу.

– Трус, – пробормотала девушка, пробираясь через толпу.

Харпер пришла в кабинет первой. Заняла свое место, на котором сидела с девятого класса. Постепенно начали прибывать одноклассники, большинство – только после второго звонка.

В школе Четверки Дорог было всего пятьдесят семь выпускников. Все они были знакомы друг с другом с младенчества, и хотя Харпер чувствовала на себе взгляды учеников, с ней никто не здоровался. Впереди сплетничали Лия Рейнс и Сюзетт Лэнхэм; они были лучшими подругами, которые с недавних пор начали встречаться и уже были номинированы на лучшую пару класса для выпускного альбома. Энни Мур занял место справа от нее, а Сё-Цзинь Парк и Кэл Гонзалес сели рядом, оживленно обсуждая команду по бегу.

Харпер привыкла, что ее избегали. После несчастного случая никто не знал, как с ней общаться. Поначалу она считала, что дело в травме. Харпер приняла решение не надевать протез; ее семья не могла себе позволить миоэлектрический, а косметический ей не хотелось. Все знали, что с ней произошло; они бы пялились в любом случае. Но виной косым взглядам и неловким беседам была не рука. Никто из Четверки Дорог не находился в Серости больше пары часов. Харпер пробыла там четыре дня.