Лев Гурский - Корвус Коракс

– Дела у прокурора, а у нас так, делишки…

Потом все-таки оторвал взгляд от асфальта, увидел меня и добавил беззлобно:

– А, это ты, прохвост! Слышал, тебя еще в сентябре турнули из Инспекции.

– Обижаете, дядь Жень, – весело отозвался я. – Меня, наоборот, уговаривали остаться. Сам ушел. Зачем мне ФИАП? Есть в этой жизни занятия поинтереснее.

– И то правда, – завздыхал Шишкарев. – На хрена тебе работать на дядю, с такими-то деньжищами? Кто бы мог подумать, что этот драный носитель, которого я, старый дурачина, выбросил, а ты прибрал, окажется антиком, мировой знаменитостью?

«Дважды знаменитостью», – мысленно уточнил я. Хоть и не сразу, но мне удалось выяснить, откуда вообще взялся наш Корвус. Оказалось, что в 1936 году первый американский посол в СССР Уильям Буллит, уходя со службы, подарил этого носителя тогдашнему советскому наркому иностранных дел Максиму Литвинову, а тот, не будучи большим любителем птиц, передал его на баланс своего наркомата, в отдел текущих фонограмм. Оттуда его и забрал новый нарком Молотов, когда пришла пора делать запись встречи с посланцем фюрера. Но каким путем, через сколько рук ворон попал к Буллиту от его первого владельца – знаменитого американского писателя, – никто так и не доискался. Думаю, Буллит не знал об этой дорожке, иначе бы, конечно, не выпустил сокровище из рук. И тем более не знал о биографии носителя Молотов. Для него, как известно, Корвус представлял ценность совсем по другой причине…

Слова дяди Жени про «деньжищи» были некоторым преувеличением. Ну да, Библиотека Конгресса США и Общество Эдгара По, в чьей коллективной собственности теперь находится наш антик, подкинули мне кое-что существенное. Часть денег я отдал маме Кеши Савочкина, чтобы устроить тезку в нормальную частную школу с орнитологическим уклоном (и подальше от директрисы Липской), часть перевел команде Наждачного на новые проекты, часть уговорил взять Вилли Максовича, чтобы оплатить путешествие, а на оставшиеся деньги снял офис на «Мосфоно» и решил заняться тем, что больше всего нравится, – издавать правдивые комиксы.

Лина сразу же одобрила мой уход со службы. «Все правильно, – сказала она, – тебе давно уже пора было завязать работать на наше гадское государство». Я решил, что прежде всего выпущу «Фишера» – настоящего, без вранья. Даже тех сюжетов, которые я записал, пока мы с Линой отсиживались в бункере у старика, хватит на годовую серию, а там уж Вилли Максович вернется из-за океана, и мы придумаем еще что-нибудь. Я, кстати, и не подозревал, что у него в США есть родственники: взрослые сын и внучка. Сын – шахматный гроссмейстер, а внучка – актриса, играет принцесс в детских пьесах на Бродвее. Он их не видел с тех пор, как они переехали в Америку, но теперь наконец, когда цель достигнута и секретные протоколы найдены, можно было навестить родных. В конце концов, расстояние от Москвы до Нью-Йорка дирижабль «Андрей Рублев» пролетает всего за тридцать шесть часов.

А еще Вилли Максович обещал заехать из Нью-Йорка в Вашингтон – проведать Корвуса, узнать, не сильно ли его мучают историки и фанаты Эдгара По. Впрочем, главной целью его экспедиции стала все-таки не Северная Америка, а Южная. «Я уверен, – говорил он мне, – что свидетельство о смерти гауптштурмфюрера Йозефа Менгеле в 1979 году в Бразилии подложное. И если я, почти его ровесник, жив, то что мешало и этому негодяю уцелеть? Вдруг его поиски эликсира долголетия, ради которых он загубил тысячи жизней, к чему-нибудь да привели?» В одном полубульварном журнале старик наткнулся на заметку о странном человеке-амфибии, якобы живущем в джунглях Амазонки, рассмотрел рисунки, сделанные со слов аборигенов, и загорелся съездить и проверить. «У меня к извергу есть и личные счеты, – объяснял он нам с Линой. – Хочу с ним отдельно поквитаться за друга моего Ванечку Богомолова. Пока не все отомщены, для меня та, прежняя, война еще не закончена». «Ясное дело! – соглашалась с Фишером Лина (она, представьте, научилась не спорить по любому поводу!). – Повезло нам, что новая война так и не началась…»

Было это, конечно, не просто везением. Чтобы шар, наполненный будущей войной в Европе, не взорвался, а тихо сдулся, еще многим пришлось постараться. Аким Каретников получил обещанный эксклюзив и попытался напечатать статью у себя в «Новом Коммерсанте», а когда не получилось, отдал ее в самую большую польскую оппозиционную газету. Там она вышла и прогремела на всю Европу. Довольный Аким раздобыл для нас экземпляр: статья его была на первой странице, с литографиями обеих карт, с ударными цитатами из фонограммы Корвуса и откровений внука рейхсминистра. В Польше куда лучше, чем у нас, помнили о пакте и о протоколе, и слишком явное сходство с Гитлером произвело переворот в умах. Все случилось очень быстро. Люди вышли на улицы, маршалы Сейма поспешили сами возглавить колонны демонстрантов, Сенат присоединился к протестам… В общем, к тому моменту, когда президент Войцех Дудоня должен был ехать в Москву, он уже перестал быть президентом и давал показания Государственному трибуналу…