Эл Ригби: Сказки чужого дома

– И есть. – Тэсс посмотрела ей в лицо. – Наверное…

Ву не ответила, она уже повернулась в другую сторону. Тэсс проследила за ее взглядом. Странник, неподвижный и тихий, лежал на песке. Оборванные паруса развевались на ветру. Рядом стояла группка людей.

– Жалко его, – тихо сказала Таура. – И Джера…

Тэсс закусила губу. Она готова была сказать то же самое, но не успела: сам Джер, отделившись от толпы, уже шел к ним.

– Эй, маленькая самка, вернешь рыцаря?

Так он приветствовал Ву, легким пинком отправив подальше от своих ног одного из рогатых зайцев. Он хмурился. Но это был уже не тот безнадежный взгляд, какой Тэсс видела еще недавно. Что-то определенно переменилось. Ву задумалась.

– А взамен что?

– Ты вообще-то его украла!

– Он просто меня любит. Меня все любят.

Джер поперхнулся и пробурчал что-то вроде «Уж точно не я…». Пока он подбирал достойный ответ, Тэсс посмотрела ему в лицо и тихо спросила:

– Странника… можно починить?

Джер ответил на взгляд, даже не оскалившись. Потеребил подвеску на шее, провел большим пальцем по зеленому камню. Он точно прислушивался к чему-то внутри себя. И наконец улыбнулся:

– Да. Мы обязательно его починим. Кстати…

Он начал снимать цепочку с шеи. Тэсс остановила его.

– Не надо. Пусть она будет твоей. В конце концов, это твой корабль.

– Вообще-то ваш.

– Я сомневаюсь.

– Послушай, Тэсс, ведь это судно сделал…

– Один умный барсук рассказал мне, что живыми вещами невозможно обладать .

Джер задумался и кивнул. Затем он осклабился и, видимо, сочтя, что тема исчерпана, опять стал напирать на Ву:

– Самка, верни рыцаря. Верни! Ты же не собираешься таскать его с собой?! Он наверняка весь в соли, от него точно что-нибудь отвалилось! Где он?

Ву дернула плечом, свистнула зайцам и пошла вдоль берега вперед. Джер, сердито фыркнув, припустил следом.

– Самка! Эй!

– Ему это не нужно.

– Откуда вы можете знать?

Ласкез увидел Мину Ирсон еще с другого конца побережья: наверное, она незаметно вернулась, когда схлынула толпа. Вернулась и теперь стояла в отдалении, так, что ее никто не замечал. Она снова, кажется, мерзла: прятала руки в широких рукавах, сутулилась. Взгляд бесцельно скользил по воде. Избегал как Странника, так и Джера.

– Я плохо поступала. Все время. С самого начала.

– Сегодня вы поступили хорошо.

Она только горько усмехнулась.

– Я выстрелила не потому, что кого-то защищала, мой юный друг. А потому что была разочарована. Вот и все.

– Вы так его любили?

Поэтесса вздрогнула, и Ласкез пожалел о заданном вопросе. Это точно было не его дело. Он уже собрался извиняться, как она ответила:

– Иногда мечты становятся злыми. Но его было за что любить.

Женщина улыбнулась. Ласкез, помедлив и оглянувшись, сказал:

– Подойдите к Джеру. Он будет рад.

Она снова покачала головой.

– Он вас наверняка простит.

Неожиданно она посмотрела прямо ему в лицо и спросила:

– А в твоей семье все получили твое прощение, добрый мальчик?

Он не успел ответить – Мина развернулась и направилась прочь.

– О чем ты думаешь?

Роним приблизился и потрепал его по плечу. Ласкез торопливо развернулся к нему. Детектив щурился от пробивающегося из-за облаков света и прятал руки в карманах плаща. У него был удивительно умиротворенный вид. Вид человека, который наконец выбрался на свободу. Ласкез улыбнулся:

– Думаю, о том же, что и ты. О том, что все кончилось.

…И еще только начиналось.

– Мне нужно кое с кем поговорить.

– С кем это?

– С кем-то, кто хорошо переубеждает упрямцев.

И, кивнув сыщику, Ласкез направился к группе алопогонных, где только что заметил товура Лирисса.

Девочки-близняшки стояли рядом со Зверем и крепко обнимали друг друга. Но Ева остро ощущала: объятию чего-то не хватает. Чего-то… прежнего , еще недавно неотъемлемого. Чего-то, на что она могла надеяться всегда. Раньше. Найдя силы, она первой разжала руки. Ветер тут же с легкостью забрался за воротник.

– Прости меня.

Теперь она знала, как это ужасно – просить прощения за украденную мечту. Хава посмотрела ей в глаза. Вытянула руку и отвела со лба черную прядь.

– Ты такая… другая…

– Ты тоже.

– У тебя красивая форма.

– А у тебя…

Ева запнулась. Отвела взгляд. Сказать было нечего, не стоило даже и начинать. Куда только делся ее дар рассказывать истории? Может, весь ушел на истории-отмычки? Так, что его не осталось на истории-ключи от старых и нужных дверей?