Коллектив авторов - Новые марсианские хроники

— Я не говорил такого, Берт. Это ведь ТЫ сказал…

— Я? — Берт округлил глаза.— Да мне бы такое вовек не придумать! Я же не Уитмен. Может, и про марсианские города тоже я сказал? Про сверкающие россыпи…

— Постой, постой,— Натаниел усиленно соображал.— Я думал, это ты цитируешь кого-то… По стилю похоже на Брэдбери… А ты, значит, думал, что это как раз я развлекаюсь при посадке, в самый ответственный момент. Интересно…

— Так, всё понял,— удовлетворённо сказал Берт и присел на корточки, пытаясь рукой в толстой перчатке ухватить гладкий марсианский камешек.— Привет от парней из ЦУПа. Запись включилась автоматически, в аккурат перед торможением. Этакий сюрприз при посадке, для поднятия нашего тонуса.

Натаниел задумчиво уставился в пространство, а потом кивнул:

— Пожалуй, ты прав.

Кивок у него получился почему-то не очень уверенный.

⁂

Ночью Натаниел проснулся от каких-то звуков. Он рывком сел на двухъярусной койке, ещё не в состоянии отделить реальность от странного, удивительного сна, который только что снился ему, но уже забылся, как это часто бывает со снами,— включил неяркий настенный светильник и прислушался.

«Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в чёрном студёном колодце, и свет звёзд на воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры…»

Да, это, несомненно, был Брэдбери. Одна из новелл «Марсианских хроник».

Натаниел сонным взглядом обвёл стены — где-то там скрывался встроенный динамик.

Весь прошедший день они трудились в поте лица, почти без передышки — дел было очень много. Они проверили и отрегулировали оборудование, вынесли его из грузового отсека, разместили и подключили; они осмотрели двигательную систему модуля; они провели несколько сеансов радиосвязи с орбитальным кораблём, собрали и опробовали марсоход, а ещё была видеосъёмка, и был экспресс-анализ образцов грунта и атмосферы, и многое-многое другое…

В общем, работали до сумерек, забыв о времени и не обращая внимания на голод. Оба астронавта были охвачены азартом, хотелось делать всё как можно быстрее и сделать как можно больше, чтобы назавтра отправиться к сооружениям Сидонии.

И лишь когда командир с орбиты самым категорическим образом приказал прекратить работы и устраиваться на отдых, Натаниел и Берт разогнули натруженные спины. Небо было уже не розово-жёлтым, а тёмно-лиловым, в нём сверкали Фобос и Деймос, и россыпи звёзд, до которых никогда не суждено дотянуться человечеству — да и зачем? Звёзды были далеко, и с их звёздной точки зрения, перелёт с Земли на Марс — миллионы и миллионы километров! — был даже не шагом, не шажком, а так — ходьбой на месте в собственном доме…

В модуль возвращались, еле волоча ноги от усталости — не помогала и пониженная, по сравнению с земной, сила тяжести. Освободились от комбинезонов, поели и завалились спать.

А эти цуповские высоколобые решили рассказывать им сказки о Марсе! Чудесные, правда, сказки, великолепные, щемяще-нежные, лирические… но всё хорошо в своё время… не ночью же…

Мысли путались, и Натаниел, так и не выключив свет, вновь зарылся головой в подушку.

На нижнем ярусе заворочался Берт, пробормотал во сне:

— Луны закатились… Безлюдны каменные амфитеатры…

Модуль стоял посреди предутренней марсианской равнины, усыпанной ржавым кизеритом, и казался хрупкой игрушкой на фоне окружавших его древних сооружений, помнивших тех, кто жил здесь когда-то…

«И сильный ветер помчал песчаный корабль по дну мёртвого моря, над поглощёнными песком глыбами хрусталя, мимо поваленных колонн, мимо заброшенных пристаней из мрамора и меди, мимо белых шахматных фигурок мёртвых городов, мимо пурпурных предгорий и дальше, дальше…»

Натаниелу и Берту снились голубые призраки, голубые дымки — высокие марсианские песчаные корабли под голубыми парусами.

⁂

Перед ними возвышались двустворчатые ворота с массивными дугообразными ручками. Поверхность ворот отливала тусклым серебром. Сбоку от ворот, из темной, покрытой разводами мелких трещин, бугристой стены торчал длинный стержень толщиной с руку.

— Похоже на рычаг,— сказал Натаниел, осторожно прикоснувшись к стержню.— Дёрни за верёвочку — дверь и откроется…

— Раньше, может, и открылась бы,— заметил Берт.— А теперь — вряд ли. Не год ведь, и не десять лет…