Александр Александров - Следователь и Колдун

За окнами проносилось все больше и больше огней; деревни, мимо которых проезжал поезд, становились все более крупными и зажиточными, все гуще толпились на обочинах дорог телеграфные столбы, все чаще на горизонте виднелись факелы пламени над фабричными трубами. Рядом протянулись еще несколько рельсовых путей и вскоре вокруг литерного «А» уже вовсю грохотали товарняки груженные лесом, сталью, зерном, цистернами с алхимическими полуфабрикатами и еще тысячами других вещей, которые жадно глотала Столица с ее мануфактурами, спекулянтами и, без малого, пятью миллионами жителей. Это был крупнейший в Королевстве железнодорожный узел; семь дней в неделю, сутками напролет здесь проходили, разгружались и отстаивались составы. Вот мимо проплыл, сипло пыхтя, старенький паровоз, волоча за собой три вагончика битком набитых горожанами, едущими в Старгород и Заречье; в маленьких окошках горел тусклый желтый свет, и Фигаро мельком заметил чьи-то ноги в полосатых носках, свисающие с верхней полки и троицу раздетых до пояса бородатых господ шлепавших по откидному столику засаленными картами (одному из игроков с оттяжкой били колодой по носу). А вот пролетел, плюясь искрами, товарняк из Рейха; похожий на пулю тепловоз с катушками пружинных рекуператоров, в прошлом, похоже, был бронепоездом, и даже сейчас на его боках можно было заметить оплавленные шрамы там, где газовые горелки срезали листы брони. Высоко в небе, у самой завесы тяжелых темных облаков перемигивались цепочки алых огней — это караван грузовых дирижаблей возвращался из Халифата.

Столица была близко.

Фигаро чувствовал, как в его вены медленно вливается тяжелый гудящий яд: хотелось куда-то бежать, что-то делать, писать жалобы, покупать подешевле, ругаться со складскими работниками и торговаться в аптеке за флакон снотворного. Это волнами накатывала на него аура огромного города, пронизанная эфирными искажениями, которые вырабатывало людское море. Столица потела страстями, разочарованиями, радостью, она воняла дымом сотен тысяч труб, она излучала в эфир свою постоянную нетерпеливую ноту, отдававшую рикошетом в каждый закоулок черепа, она меняла газовый состав воздуха алхимическими выбросами, которые, смешиваясь в причудливых сочетаниях, порождали облака, выпадавшие на жестяные крыши разъедающими металл дождями… одним словом, Столица жила в своем обычном ритме.

Колдунам в столице было тяжело, тяжелее, чем простым людям, которым нужно было привыкать только к грязному воздуху и шуму. Постоянная эфирная дрожь продуцируемая миллионами заклятий и зачарованных предметов действовала на всех по разному; у Фигаро, например, она вызывала состояние отчасти напоминающее морскую болезнь. Было лишь два способа заглушить мерзкое ощущение качки в голове: сон и алкоголь.

Следователь осушил стакан водки, закусил красной икрой, немалые запасы которой обнаружились в необъятном чемодане комиссара Пфуя, и опять уставился в окно. Поезд как раз поворачивал, по плавной дуге приближаясь к Пятничному разъезду, и на горизонте в последних лучах прорвавшегося сквозь тучи солнца засверкал «гвоздь» Белой Башни Квадриптиха — циклопического строения, торчавшего прямо в центре Столицы. После свержения власти колдунов в Башне пытались разместить городскую администрацию, но ничего хорошего из этого не вышло: пропитанное колдовством строение весьма вольно обращалось с законами физики в своих стенах. С потолков то и дело обрушивались потоки сахарного сиропа, лестницы внезапно обрывались лавовыми водопадами, а зайдя в уборную можно было оказаться в песках Халифата. Башню пытались снести, но это лишь спровоцировало огненный град, едва не уничтоживший пол-Столицы. Поэтому огромный белый цилиндр, в конце концов, просто оставили в покое, и он так и стоял, всеми покинутый вот уже почти двести лет, пронзая облака своим бесстыдным голым перстом — памятник людскому тщеславию высотой в пять с лишком верст.

— …ах-ха-ха-ха! — комиссар захохотал, грохоча кулаком по столу и топая ногами, — Ах-ха-ха, ну ты и выдал!.. Давай еще один, а я пока разолью…

— Извольте, друг мой, — Целеста прикусил губу и немного подумал. — Ну, значит, идет бандит по переулку, и видит: блюет, стало быть, за углом приличного вида пьяный господин. Бандит достает нож, подходит к пьяному и грозно так: «Деньги!!» Господин оборачивается, зажигает на пальце шаровую молнию и спрашивает: «Что — деньги?» А бандит ему: «Деньги, говорю, держи, а то вдруг тебе утром на опохмел не хватит!»