Роман Казимирский - Ундервуд

– Я вот о чем хотел поговорить, – я начал осторожно, понятия не имея о том, что в действительности собирался сказать. – Ты, конечно, был прав тогда. Ничего не изменилось. Я вернулся в тот же мир, из которого когда-то уехал. Это страшно.

– Не особо, если не задумываться, – ответил Анджей, сделав большой глоток коньяка, даже не поморщившись.

– Не все могут позволить себе забываться таким образом, как это делаешь ты.

– Что мешает? Ах, да, у тебя же семья.

– Вот именно.

– Что ж, не повезло тебе, друг.

– Да… То есть нет. Но я не о том. Да, здесь все, как и раньше. Но ведь наши родные не виноваты, правда?

– Совершенно не виноваты.

– И нужно жить дальше.

– Конечно, нужно.

– Но как?!

Прежде чем ответить, Анджей приподнялся и, с сожалением взглянув на опустевшую бутылку, отставил ее в сторону и потянулся за новой. Пока он открывал ее, я с удивлением отметил, что его руки нисколько не дрожали, хотя этого следовало ожидать, особенно учитывая количество алкоголя, которое он, судя по всему, успел в себя залить. Справившись с пробкой, мой собеседник наполнил бокал почти до краев и вопросительно взглянул на меня.

– Нет, спасибо, – я никогда не был сторонником выпивки и решил, что не стоит начинать.

– Не буду настаивать. Как жить? Да никак. То есть просто жить, и все. Ни о чем не задумываясь, ничего не вспоминая. Ты все равно не сможешь изменить того, что уже произошло. Пули, которые ты выпустил, не вернутся назад. Люди, которым ты помог раньше времени отправиться на тот свет, давно спокойно гниют где-то. Да, у многих были дети, отцы, жены…

– Достаточно, я понял тебя.

– Извини, я увлекся. В общем, что сделано, то сделано. И черт с ним. Помнишь Джона?

– Конечно.

– Бери пример с него. Я всегда считал его немного придурковатым, а он на проверку оказался намного умнее нас с тобой. Просто в какой-то момент выключился – и все. Думаю, сейчас ему хорошо.

– Он сошел с ума.

Сказав это, я тут же понял, что сморозил глупость, но было уже поздно. Впрочем, Анджей и не думал иронизировать. Напротив, он был абсолютно серьезен.

– Почему ты так в этом уверен? Может быть, он, наоборот, зашел в него?

– Не понимаю тебя.

– Ну, ты говоришь о нашем рассудке как о поезде, с которого можно сойти. Но если следовать твоей логике, то в него можно и войти. И откуда ты знаешь, что в данный момент мы с тобой находимся в купе, а не топчемся на перроне? По мне, так вполне можно предположить, что второй вариант гипотетически возможен. И даже вполне вероятен.

– Ты говоришь об иллюзорности мира, в котором мы живем?

В какой-то момент мне показалось, что алкоголь, наконец, начал оказывать на моего собеседника свое губительное действие – во всяком случае, его рассуждения стали напоминать то ли бред сумасшедшего, то ли обычный треп философов-недоучек, любующихся собственным красноречием.

– Нет, ты меня не понял, – Анджей осуждающе посмотрел на меня, словно это я был первокурсником, а он – профессором, которому приходилось объяснять мне прописные истины. – Вся эта гадость вокруг нас до безобразия реальна, это бесспорный факт. Но кто сказал, что то, что находится за ее пределами, иллюзорно? И почему мы так в этом уверены? Неужели только потому, что нам необходимо потрогать руками предмет, чтобы поверить в его существование? Это, друг мой, слишком самонадеянно с нашей стороны – полагать, что истинно только то, что доступно нашему ограниченному пониманию.

– Ты пьян…

Эти слова вырвались у меня непроизвольно, и я сразу пожалел о сказанном, потому что Анджей неожиданно хрипло рассмеялся.

– Ну, конечно, пьян! Это слишком очевидный факт для того, чтобы спорить по этому поводу. Но это только начало, Конрад, только начало.

– Начало чего? – не понял я.

– Вот это я и собираюсь выяснить.

Сказав это, он вытащил из-под подушки карманный «Браунинг» и, не прекращая с улыбкой смотреть мне прямо в глаза, выстрелил себе в рот. Все это произошло так стремительно, что я не успел ничего сделать. Меня словно парализовало. Сидя на подушках, которые вдруг показались мне твердыми, как камень, я наблюдал за тем, как Анджей с совершенно спокойным выражением лица продолжал сверлить меня взглядом. Конечно, я понимал, что выжить после такой раны никто не мог, но все еще не был способен осознать случившееся. Наконец, немного придя в себя, я поднялся и на негнущихся ногах приблизился к мертвецу. Скорее по привычке попытавшись нащупать пульс, я почувствовал приступ тошноты и поспешил покинуть помещение. Судя по всему, в доме, кроме нас, никого не было. В какой-то момент я подумал о том, что следовало бы сообщить в полицию об этом происшествии, однако в итоге я решил не делать этого. Что бы изменило мое участие в деле? Ровным счетом ничего. Поэтому я просто вернулся домой. Когда я открыл дверь, снаружи было уже темно, но Адель, похоже, ждала меня. С тревогой взглянув на меня, он спросила, все ли со мной в порядке.