Макс Фрай - Отдай мое сердце

Я только судорожно вздохнул. Ничего себе ребята развлекаются. Суровые древние нравы, нам, нынешним, не понять. Ну или только лично мне не понять – вон леди Сотофа сидит и безмятежно улыбается. И думает о чем-то таком, о чем мне наверняка лучше не знать, если хочу спать спокойно. Вернее, вообще хоть как-нибудь изредка спать.

– А почему она мне сказала: «Отдай мое сердце»? – наконец спросил я.

– Считай, это просто что-то вроде комплимента, – объяснила леди Сотофа. – Если тебя просят отдать чье-то сердце, предполагается, что ты его похитил. В древности так обычно говорили близким, чтобы напомнить им о своей любви. Но иногда и сразу, при первом знакомстве…

– Но не кому попало, а только тому, кто на самом деле тронул, – перебил ее Гэйшери. – Не из этой вашей пустой вежливости, а чтобы новый знакомый сразу узнал, как обстоят дела. Мы умеем быть благодарными. А похитить сердце – величайшее одолжение, которое может сделать любому из нас другой человек. Потому что любовь – источник самой сладкой разновидности силы, и одновременно – мост, соединяющий нас с жизнью, смертью, иными Мирами и временами, со всем свершившимся и несбывшимся. И, в конечном итоге, с самими собой. Мы всегда внимательно смотрим по сторонам, ищем, кого бы еще полюбить. И ликуем, когда находим.

– Какая прекрасная постановка вопроса, – искренне сказал я. – Даже удивительно, что сам до этого не додумался. Хотя всегда примерно так и ощущал.

– Да, вы в этом смысле правильно устроены, – согласился Гэйшери. – Приятно смотреть. Но прямо сейчас меня это не утешает!

Он отшвырнул в сторону пустую чашку из-под кофе и снова улегся, бормоча под нос неразборчивые проклятия.

– Совершенно омерзительное состояние от этого дурацкого воскрешения, – объяснил он. – Голова кружится, как будто и правда дешевого вина напился. И так, мать мою через тысячу сраных болот, каждый раз! Хоть вовсе не умирай.

Я подумал, что это неплохая идея. Но вслух говорить не стал.

– Что я могу для вас сделать? – спросила леди Сотофа.

– Сами знаете. Убраться отсюда и не смотреть на кучу дерьма, в которую я превратился. Еще не хватало, чтобы вы запомнили меня таким! Вас, сэр Макс, тоже касается. А ближе к ночи возвращайтесь оба, отпразднуем… что бы нам такое отпраздновать? А! Что на этот раз Дайшечка не засветила мне в глаз сразу после воскрешения. Отличный повод чтобы устроить пирушку, мне не всегда так везет.

Леди Сотофа улыбнулась, кивнула, положила мне на плечо маленькую руку, обманчиво легкую, а на самом деле способную за шиворот уволочь меня на край Мира, хочу я того или нет.

Впрочем, я был совершенно не против, тем более, что краем Мира оказалась любимая Сотофина беседка в глубине сада, окружающего Иафах. На этом краю Мира, я точно знаю, водятся одичавшие от простора серебристые лисы и вполне ручные сдобные пироги.

Впрочем, на этот раз мне ни тех, ни других не досталось.

– Извини, что так бесцеремонно с тобой обошлась, – сказала мне леди Сотофа. – Мастер Гэйшери очень не любит, когда его видят лишенным силы. И его можно понять.

– Еще как можно, – согласился я. – А вы мне расскажете?..

– Про Дайшу? Ты сам ее видел и вряд ли когда-то забудешь, поди такую забудь. Что тут еще рассказывать? Что после смерти Мастера Гэйшери она, объединившись с его Тенью, сделает этот Мир таким восхитительным местом, что тебе лучше об этом даже не думать, а то сбежишь от нас в наше прекрасное прошлое, и поминай как звали?

– Ну уж нет, – твердо сказал я. – Не дождетесь. Никуда я от вас не сбегу.

– Эй, да я бы сама к ним сбежала! – рассмеялась леди Сотофа. – Жить в Мире в ту пору, когда музыку заказывала Дайша, такое счастье, что шли бы вы все темным лесом!

– Но вы не сбежали.

– Не сбежала, как видишь. Кто-то всегда должен стоять на другой стороне моста.

– Это я очень хорошо понимаю. Хотя, по идее, не должен бы.

– Напротив, – серьезно сказала леди Сотофа. – Кому и понимать, если не тебе.

– А где она сейчас? – спросил я. – Неужели тоже решила умереть? В такое трудно поверить.

– И не надо. Зачем тебе в такие глупости верить? Дайша не умирала. Почти никто из Древних не умирал, у них это не было принято – если уж так отлично сложилось, что родился исполненным магии, и вся Вселенная готова принимать тебя в свои игры, смерть выглядит довольно нелепым исходом. Когда им надоедала развеселая жизнь в этом Мире, они уходили в Хумгат, чтобы попытать счастья в каком-нибудь другом. В итоге все разлетелись, как птенцы из гнезда. Ничего не поделаешь, всем нужны перемены. А Мастер Гэйшери… будем считать, он просто большой оригинал. Не грусти о его смерти. Во-первых, это было так давно, что кроме нас уже никто и не вспомнит. А во-вторых, тот, кто в Хумгате как дома, и после смерти разберется, что ему делать. И самое главное, он поступил, как хотел.