Павел Багряк: Синие люди. Повесть

Уже объявился этот кретин Воннел.

Уже дежурят возле особняка Дорона люди комиссара Вутса, идиоты!

- Генерал, у телефона Гард, - бесстрастно объявил Дитрих.

- Вы его нашли или он сам?

- Он сам, - сказал Дитрих.

Помешкав, Дорон взял трубку.

- Что скажете, комиссар?

- Я обеспокоен только одним обстоятельством, генерал. Прошу выслушать меня, так как, по-видимому, нам не скоро удастся встретиться и поговорить.

- Вы пишете этот разговор на пленку?

- Да, генерал.

- Продолжайте, я слушаю.

- Я понимаю, генерал, что перед вами несколько возможностей, которые будут зависеть от хода событий. Не исключено, что вы предусмотрели вариант с уничтожением купола и «зоны», а затем - бегством.

- Предположим.

- Вы хорошо знаете меня, генерал…

- Не уверен.

- Так вот я обещаю…

- Вы уже обещали. Опять?

- То было другое дело, сейчас вы поймете. Я обещаю, что выйду из игры, если дети останутся живы. В противном случае…

- Ну? Продолжайте.

- В противном случае я лично найду вас, где бы вы ни были. Вы, допускаю, уйдете от президента, от Тайного совета, но от меня… Я рассчитаюсь с вами, генерал. Пусть это тоже будет записано на вашей пленке, мне все равно. Я сказал!

- Угроза?

- Да. Предупреждение.

- А что значит «выйду из игры»?

- Вы обратили внимание на то, что и во втором материале Честера не упомянута моя фамилия? Это я настоял. Будут живы дети - и меня нет. Понимаете, генерал? Я не был в «зоне», я ничего не видел, ни с кем не знакомился, ничего не знаю. Всегда вы меня покупали, сегодня я хочу купить вас своим обещанием молчать. Я выведу из игры своих людей - Таратуру, девушку, даже вашего Шиза. Перед лицом общественности у вас останется один противник - Честер. Я буду всеми силами оберегать его жизнь, но, как вы понимаете, я все же облегчаю вашу задачу. В обмен на жизнь детей!

- Вы сказали - перед лицом общественности? А вы знаете, как она себя поведет, ваша общественность?

- Могу представить.

- Ваши гарантии?

- Когда получу гарантии от вас.

- Так… Я подумаю.

- Через тридцать минут, генерал, я вновь позвоню вам.

- Нет, через час, если не возражаете.

И обе трубки одновременно легли на рычаг.

«Какое решение он примет? - думал Гард, закончив разговор с генералом. - Что предпримут президент и правительство? Как отнесутся к происшедшему члены Тайного совета, которые, вероятно, уже назначили час для совещания? Но самое главное, какова будет реакция общественности, сколь сильным окажется возмущение народа? И почему у Дорона проскользнули какие-то сомнения и странные намеки на этот счет? На что он надеется? Что сильные мира сего испугаются не столько человеконенавистнической затеи Дорона, сколько взрыва всеобщего возмущения, а потому возьмут генерала под защиту?»

Сплошные вопросы, и ни одного достоверного ответа!

Самое печальное заключалось в том, что комиссар полиции Гард, находясь в центре событий, имея под рукой верных помощников, формальные полномочия, оружие, в конце концов, до болезненности был бессилен! Нет, он не мог сейчас арестовать преступников. Не мог своей властью переправить на остров штурмовой отряд полицейских и предотвратить уничтожение «зоны». Не мог явиться к президенту со своими предложениями, потому что глава государства сам был зависим от Тайного совета. Не мог, наконец, потребовать вызова на заседание высшего органа власти, чтобы изложить перед ней свои соображения об опасной затее генерала Дорона, о преступности его замыслов и деяний, поскольку власть эта не зря называлась «тайной»: она фактически была, а увидеть ее, предстать перед нею, говорить с ней невозможно! Члены Тайного совета, самые богатые и сильные люди Ньюкомба, правили страной, вершили человеческими судьбами, судили и миловали, разрешали и запрещали, но - невидимо и негласно, как боги с Олимпа, недоступного простым смертным…

Гард ждал, а чего ждал - неизвестно. Он не мог даже предугадать, куда и как повернутся события через минуту…

На заседании Тайного совета генерал Дорон держался уверенно, внешне непринужденно, но те, кто знал его, не могли не заметить, что он тратит массу усилий, сдерживая волнение.

Да, он положил на весы этого самого могущественного в Ньюкомбе органа свою яркую речь, убедительность которой могла бы подействовать на кого угодно, но только не на членов Тайного совета, и теперь ждал, какая чаша перевесит.

Он сказал, что идея покорения Марса плодотворна, поскольку усиливает мощь государства, даст потом бурные всходы, возвысит народ страны в глазах всего мира и своих собственных; и с этой мыслью члены Тайного совета, кажется, согласились, хотя и задали генералу вопрос о том, как, он полагает, будут распределяться обещанные доходы.