Array Array -  Да вспомнятся мои грехи

– Я не запрограммирован принять вас, – сказал металлический голос. – Владелицы нет дома. – В маленьком алькове слева загорелся свет. – Вы в безопасности, слева от вас имеются пищевые автоматы и санитарно–гигиенические устройства.

Наверняка все они приводились в ход опущенной сквозь прорезь монетой. А у него были только крупные купюры, к тому же поддельные.

– Можешь разменять пятьдесят? – спросил он машину.

– Повторите, пожалуйста.

– Можешь разменять пятьдесят – полсотни?

– Я не запрограммирован принять вас…

– Да заткнись ты!

Это, очевидно, было в программе – машина замолчала. Едва он успел вскрыть замок на двери туалета, как погас свет.

Полчаса или около того он продремал на скамье за бесполезным автоматом с сэндвичами. Тихий звук – стук раскрывшейся двери – разбудил его. Он укрылся за автоматом и направил лазер в ту сторону, где, как считал, была дверь. Очки ночного видения он упаковал перед этим в сумку.

– Гуайана? – спросил женский голос. – Рамос Гуайана?

– Си. Акви. – Итак, его контактер, Р. Эшкол – женщина? На этой планете?

– О, вот где вы. – Она подошла к нему. – Опустите пистолет и берите меня за руку. Я вас проведу.

Они шли вверх по крутой тропе.

– Я вылетела на флаере, искать вас, – сказала она. – Обнаружила место, где вы ночевали. Очень впечатляюще, особенно при дневном свете.

Он ничего не сказал.

Сколько месяцев назад он вот так близко находился рядом с женщиной? Его рука вспотела, стала липкой и холодной в противоположность ее мягкой и теплой ладони. Он почувствовал волну желания, такую острую, что у него сжалось в животе. Каждый раз, когда он спотыкался и чувствовал ее круглое бедро или…

– Эй, друг, держи свои лапы при себе.

– Миерде, но вео, – проворчал он. – Извините, мне не видно.

– Ага… Так, мы уже почти пришли.

Когда они приблизились к верхушке холма, Рамос едва разобрал возвышающуюся стену дома, серую на фоне ночи.

– Вот мы и дома. – Она остановилась и начала возиться с тяжелым железным замком. – «Виста Герможа Отель» – «Отель с прекрасными видами», – перевела она, хотя в этом не было нужды. – Двадцать лет назад был закрыт… осторожно… и его купила через доверенных лиц Конфедерация.

Они уже вошли в дом и ступали по пахнущему затхлым ковру.

– На случай вот таких ситуаций?

– Нет, все гораздо проще… Они думали, что Сенадо переберется в парачо, и хотели дешево получить здание для консульства. Теперь дело застряло. Здесь лестница.

Рамос как раз наткнулся на первую ступень, когда она это сказала; он покачнулся и, сохраняя равновесие, почувствовал под рукой ее икру.

Выпрямившись, он снова тронул ее, и она ответила звонкой пощечиной, показывая свое отношение к Рамосу.

Рамос хладнокровно схватил ее за запястье и, вывернув, бросил ее на пол. Упав сверху, он прижал ее тело к полу коленями, ткнул дулом пистолета в ее шею, изрыгая глухие проклятья. Он щелкнул предохранителем, потом медленно поставил его на место. Поднялся.

– Прошу прощения. Не забывайте, пожалуйста, я на самом деле Рамос Гуайана.

Шелестя юбками, она поднялась на ноги. Голос ее дрожал:

– Знаю, но я – это я, поймите тоже. На Шаломе у нас… так с людьми не обращаются!

Не зная, что сказать, Рамос шумно задвигал сумкой за плечами.

Она вздохнула:

– Давайте руку, уже недалеко.

Они поднялись наверх, до конца лестницы, и повернули налево, в коридор. Дверь в отведенную Отто комнату бесшумно открылась и захлопнулась со щелчком, наводившим на мысли о солидном замке.

– Индикатор настроен на отпечаток большого пальца. Мы изменим настройку. – Загорелся, ослепляя, свет.

В комнате без окон мебель состояла из трех предметов: пневмопостели в одном углу и деревянного стола со стулом – в другом. Маленький голокуб на столе показывал картину камеры, где спал человек. У стола стоял стеллаж, на котором покоилось несколько шпаг. Рамос пересек комнату, подошел к стеллажу и провел пальцами по клинкам.

– Подходит, – сказал он.

Он вытащил шпагу из стеллажа и сделал несколько выпадов, поражая воображаемого противника. Потом внимательней посмотрел на шпагу.

– Мне нужен точильный камень и ремень для правки лезвий. И моток черной изоляции для ручек. Такой ленты, которой пользуются электрики.

Он впервые поднял голову и посмотрел на девушку.

– Ага…

По стандартам Шалома она была обычного вида женщиной. Это значило, что она лишь чуть–чуть уступала совершенством фигуры и черт лица Елене Прекрасной. Одета она была так же, как одевались все молодые женщины в этой части Сельвы – облегающий бархатистый корсет, оставлявший открытым верхние части грудей, потом сбегал до бедер и расширялся в колоколообразную юбку, длинную по стандартам Земли.