Роман Буревой - Олимпиец

– Понял, Метелл. Сейчас подцеплю эту рыбку.

В овале левого иллюминатора Метелл увидел, как «Семнадцатый» нырнул вслед за добычей прямо в поток разновеликих осколков. Все они, не долетая до катера, вспыхивали и плавились, а «Семнадцатый» кувыркался, прыгал то вверх, то вниз, уворачиваясь от крупных частей звездного монстра, и распылял своим слабеньким защитным полем частицы поменьше. Метелл невольно залюбовался. Да, это тебе не стоя на месте отбиваться от всякого хлама. Это действительно высший класс…

Спасательная капсула тем временем была уже загнана в шлюз, а манипулятор, сложенный втрое, убран в корпус катера. Через четыре минуты выуженная из космоса капсула автоматически будет переправлена в медицинский блок, где уже покоятся три точно такие же, не подающие, однако, признаков жизни. Жив человек внутри или нет? Метелл покосился на «левокрыла».

– «Восемнадцатый», подтвердите погрузку спасательной капсулы.

Метелл не сразу сообразил, что его вызывает боевая станция. Вернее, судя по мутной голограмме, что прыгала и рябила прямо перед его лицом, вызывал военный трибун Скрибоний.

– Подтверждаю! – кивнул Метелл и в этот миг увидел, как на экране его компа красный конус и желтое блюдце катера слились. – «Семнадцатый» поймал черный ящик! – выкрикнул он.

– Молод… – начал было Скрибоний и осекся.

Потому что в этот миг заметил – как заметил это и Метелл, – как на крошечный диск «Семнадцатого» надвигается бесформенная громада, бывшая когда-то бортовым ускорителем «кошелки». Быстроходному спасательному катеру ничего не стоило увернуться от неповоротливой уродины, если бы… Да, если бы катер мчался в открытом пространстве. А сейчас он был зажат между чудовищным осколком и силовыми экранами станции и успеть проскочить в эту щель у него не было ни малейшего шанса.

– Затемнение, – приказал упавшим голосом Метелл, не дожидаясь, пока экраны озарятся ослепительной вспышкой.

– Кто был на «Семнадцатом»? – спросила Елена.

Она не надеялась на ответ, но Метелл сказал:

– Вибий и Гирций. Почему они не заметили этого осколка?! Почему?

– Еще два парня погибли, – сказал Скрибоний, опускаясь в кресло. – Им было по семнадцать… все же память патрициев не всегда заменяет реальный опыт.

Корвин, который сидел позади него в кресле техника, не ответил.

Он вообще практически все время молчал – с того момента, как явился на станцию, как будто надеялся здесь найти пропавшую Верджи.

Когда Лери при встрече обняла брата и принялась утешать, он лишь сказал:

– Мне нужен кто-то из них живым.

Лери не сразу поняла, что он говорит о колесничих.

– Кто-то живой, чтобы обменять на Верджи, – уточнил Марк.

– Думаешь, она у них в плену? – осторожно спросила Лери.

– Уверен, – заявил Марк.

Но спасательные катера находили только погибших.

И вот наконец сообщение: выловили капсулу с живым колесничим.

– «Восемнадцатый» сейчас перегрузит его в медицинский блок. Они нашли три трупа и одного живого.

– Префект! Тут такое дело, – раздался по внутренней связи голос хирурга. – Этот спасенный в одной капсуле с роботом запитал систему обеспечения от энергоблока робота, потому и уцелел.

– Робот? – переспросил Марк, оживившись. – Но колесничие не используют роботов.

– Ну да… это наш робот-триарий.

– А человек? – Марк стал подниматься, вцепившись в поручни кресла.

– Если судить по жетону, это Альфред Дебро, сержант. Но если глаза меня не обманывают, это молодая женщина.

– Что?..

Марк сорвался и кинулся в медицинский блок.

Марк сидел в кресле за прозрачной перегородкой медицинского блока боевой станции и смотрел, как хирург-робот, управляемый медиком, вскрывает спасательную капсулу. Красные и зеленые вспышки, подрагивая, демонстрировали на голограмме работу сердца и мозга.

Хирург, глядя на голограмму, оставался бесстрастен. Как будто то, что он сейчас видел, было какой-то заурядной процедурой. К примеру, осмотром перед вылетом или… Только лицо его, и прежде имевшее сероватый оттенок, теперь сделалось пепельным. И сразу стало видно, как стар этот человек. Кости выперли под пергаментной кожей, глаза запали, и заострился нос. А губы сомкнулись в тонкую нить. Столь тонкую, что рот, казалось, исчез с лица. Хирурга звали Луций Валерий Корвин, и он доводился Марку двоюродным дедом.

Красные и зеленые точки метнулись, исчезли, но тут же появились вновь. Это означало, что спасательная камера вскрыта. Марк увидел профиль женщины. Сколько раз по ночам, приподнявшись на локте, в мерцающем свете ночного светильника видел он этот профиль с прямым носом, высоким лбом и твердым, упрямым и одновременно маленьким подбородком. Сейчас это лицо было абсолютно белым, и лишь на щеке алело пятно, будто Танат, этот всемогущий бог смерти, оттиснул на лице Верджи свое тавро.