Роман Буревой - Олимпиец

– Матка штурмовиков, – механически уточнил Корвин.

– Ну да. Он самый. Упал… туда, где были наши позиции. Черт! Лейтенант и Рудгер! От них ничего не осталось. И от нашей брони и…

– А Верджи?

– Я же сказала, мы потеряли ее во время маневра.

– Так, может быть, она жива?

– Марк! Ее идентификатор не откликался. Ее уже нет… наверняка.

Он не поверил. Уж слишком нелепо звучал рассказ Ви.

– Ты меня разыгрываешь? Так? Она здесь, в гостинице. Да? Я знаю, она жива.

– Марк… Ее нет здесь.

Он кинулся к гостинице. В какой-то нелепой надежде, что Верджи там, внутри, среди легкораненых.

Он будет ее искать, пока не найдет. Ведь никто не видел ее мертвой.

– Осторожней, говорю тебе! Орк! Не форсируй режим! Видишь, сигнал постоянный. Значит, капсула герметична и человек дышит.

Елена говорила с таким убеждением, что Метелл и сам невольно уверился, что спасательная капсула, выброшенная с палубы испепеленной анималами «кошелки», несет внутри живое тело. С тех пор как все иллюминаторы боевой станции озарились ослепительным белым светом, а затем почернели, закрытые спасительными экранами, прошло четыре дня.

Спасательному катеру «A-XVIII» надлежало перехватить летящие осколки и первым делом выловить «черные ящики» «Мюрата» и спасательные капсулы экипажа.

Елена и Метелл успели уже поймать три таких капсулы, но управляющие чипы всякий раз сигнализировали, что человек внутри спасательного кокона мертв. Что, в принципе, было не так уж и странно, учитывая силу взрыва и то, сколько прошло времени. С других катеров также сообщали, что выловленные ими капсулы не подают признаков жизни. И вот наконец один из чипов сигнализировал, что внутри спасательного кокона человек еще дышит. Капсула по размерам была больше обычной. Возможно, там внутри двое? Но тогда один из этой пары уже мертв.

– Я его вытащу! – заявила Елена, подводя клешню наружного манипулятора к оплавленному серому в рыжих пятнах кокону.

Спасательный катер – крошечная посудина. Грузовой отсек его мал, а рубка вообще микроскопическая, кресла пилотов притиснуты друг к дружке так, что кажется, они сидят на одном сиденье. Тем более что золотая эмблема орла на спинке одна. Правое крыло осеняет кресло первого пилота, левое – второго. В шутку пилотов так и называют: «правокрыл» и «левокрыл». Поворачиваясь в кресле, Метелл всякий раз задевал Елену. Поначалу она подозревала в этом умысел, потом поняла, что широкоплечий Метелл просто-напросто не помещается в своем узеньком полукресле.

Смотровые иллюминаторы катера напоминали три узкие щели. «Трехглазым» называла катер Елена, а Метелл любил шутить, что отверстие, которое он когда-то проковырял в спальню старшей сестры, было куда шире.

Елена то щурилась, то кусала губы, пытаясь вцепиться манипулятором во вращающуюся капсулу. Вот-вот… сейчас… но вновь и вновь захват соскальзывал. Наконец металлические пальцы защелкнулись на каком-то обломке, который во время взрыва буквально впился в спасательный кокон. Елена перевела дыхание и откинулась в кресле. И тут же въехала Метеллу локтем в бок. Метелл понимающе хмыкнул, расценив ее тычок как знак торжества, хотя на самом деле она просто позабыла, что один из подлокотников у них общий.

Пока «левокрыл» был занят капсулой, Метелл отбивался от обломков, что норовили угодить либо в катер, либо перебить «руку» манипулятора. Можно было вообразить, что даже после гибели своего флагмана колесничие продолжали атаковать Лаций. В реальном бою Метеллу еще не доводилось ни разу защищаться от чьих-либо атак: все бои он выиграл на симуляторе в Академии, и выиграл блестяще. Сейчас осколки вспыхивали и исчезали на нужном расстоянии, ни один не повредил обшивку спасательного катера и не задел капсулу, которую манипулятор наконец подтащил к раскрытому шлюзу.

И тут на голограмме вспыхнул красный конус.

– Черный ящик! – ахнул Метелл.

– Не для нас, – огрызнулась Елена, даже не повернув головы в сторону «правокрыла».

Метелл и сам видел, что черный ящик «кошелки» налетит на силовые экраны боевой станции, прежде чем их катер сумеет добраться до крошечного осколка. А красный конус на экране призывно мигал, да еще в кабине катера раздался противный писклявый звук: черный ящик, по мысли командования, в этот миг был первоочередной задачей. После спасательной капсулы, разумеется.

– «Семнадцатый»! – крикнул Метелл, в отчаянии глядя, как красный конус удаляется от их катера с неимоверной быстротой. – Перехватите черный ящик. Мы заняты спасением человека.