Мартин Райтер - Доспехи для героя

Сгорая от любопытства, Генрих осторожно приблизился к странной парочке, всем своим видом демонстрируя ужасную заинтересованность книгами на витрине.

— Я тебя узнала, — услышал он голос старухи. — Как увидела, так сразу и узнала. Твои проделки сделали тебя настоящей знаменитостью, Каракубас. Но это недобрая слава, черная… Этот город — заповедное место, и появляться в нем таким, как ты, запрещено. Прочь, прочь из города, Каракубас.

— Кем запрещено? — насмешливо спросил старик, глядя на старуху сверху вниз. — Уж не тобой ли?

— Древним Законом, Каракубас, не мной. Ты знаешь сам…

— Вздор! Твой закон такой древний, что уже совсем устарел. Я отменяю его.

Старуха противно хихикнула.

— Ты не можешь его отменить. Никто из людей не может. Для тебя Регенсдорф закрыт — ты здесь чужой. Прочь, Каракубас, прочь. Иначе тебе не поздоровится…

— Никак угрожаешь? — Каракубас презрительно хмыкнул. — Посмотри на себя в зеркало, карга старая, ты ведь без палки шагу ступить не можешь, а берешься меня путать. Или ты думаешь, что тебе помогут эти недомерки? — старик указал пальцем в пустоту перед собой.

— Ты получил предупреждение, а как с ним быть, решай сам, — прошипела в ответ старуха. — Только не забудь: в заповедной зоне сила твоя ничто, ты слабее, чем думаешь. Намного слабее…

— Убирайтесь все с дороги! Каракубас! грубо оттолкнул старуху, пнул ногой кого-то невидимого на дороге и, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Генрих какое-то время простоял в полнейшей растерянности, не зная, как расценивать увиденное и услышанное, потом вздохнул и неуверенно последовал за стариком. Почему, мальчик не знал, но то, что этот Каракубас собрался нарушить какие-то законы, мрачноватая тайна, окружавшая старика, его странная связь с неприятной старухой — все это так сильно подстегнуло любопытство Генриха, что он не смог с собой ничего поделать. Шагая в двадцати метрах за Каракубасом, мальчик клял свое безрассудство и молил бога, чтоб старик ничего не заметил. Сердце мальчика каждый раз испуганно замирало, когда старик гипнотизер замедлял ход или останавливался, чтоб рассмотреть какую-нибудь витрину. К счастью, Каракубас или не подозревал о слежке, или был настолько уверен в себе и своих силах, что за всю дорогу ни разу не обернулся и не посмотрел в сторону Генриха. Когда же Генрих, следуя за стариком, вышел к городскому кладбищу, он сделался совсем бледным и едва не задохнулся от ужаса.

«Неужели Каракубас тайно живет в каком-нибудь склепе и проводит свои эксперименты на мертвецах? Может, старуха и гонит его, потому что на двоих мертвецов не хватает?» с ужасом решил Генрих. Но старик прошел мимо кладбищенских ворот, и мальчик с облегчением вздохнул.

Минут через пять Каракубас свернул на перекрестке на булыжную дорогу, ведущую через пустырь к развалинам какого-то дома.

«Ну вот, теперь все ясно, подумал Генрих, останавливаясь. — Такой подозрительный тип, как Каракубас, только в таком зловещем доме и должен жить. Лучшего места просто не найти: здесь никто его не увидит и не нарушит его жуткого одиночества».

Мальчик развернулся и с чувством выполненного долга зашагал домой. Всю дорогу он обдумывал, какую пользу можно извлечь из сегодняшнего происшествия, но так и не решил. Самого главного — фактов, которые изобличили бы Каракубаса в преступлениях, не было. А обращаться в полицию только потому, что старик вызывает подозрение, глупо.

На следующий день в школе, на переменке, Генрих подошел к своему приятелю Клаусу Вайсбергу — веснушчатому крепышу, прекрасно знающему, что ему надо от жизни, и беспрестанно поучающему всех вокруг. В отличие от Генриха, которому учиться было просто неинтересно, Клаус не хотел учиться потому, что отличной перспективой считал поскорее отмучить школу и устроиться на работу, к примеру, на стройку.

— Я не понимаю тех умников, которые хотят учиться после школы, идут на инженеров или того хуже — на учителей, — говорил однажды Клаус Генриху. — Представь только, полжизни проучиться, а потом потратить ее на каких-то болванов! Нет, это не по мне. На стройке работа хоть и тяжелая, но платят там хорошо, и при желании уже через полгода можно купить приличную подержанную машину. — Клаус Вайсберг никогда не применял к автомобилям термин «старый». — А машина — это главный показатель характера и достоинств человека.

Когда однажды Клаус увидел, что отец десятиклассника Мюллера подкатил к школе на новеньком «Мерседесе», он сказал так: