Мартин Райтер - Доспехи для героя

Однажды Хельмут Винкельхофер покинул замок. То ли он поехал на аудиенцию к королю, то ли на охоту, но только в это время слуги по приказу старого герцога схватили герцогиню Марту и привели к нему на суд.

— Что, ведьма, опоила моего сына ядами и думаешь, все с рук сойдет? Я вижу тебя насквозь, дочка булочника. Уж меня ты никогда не проведешь!

Напрасно пыталась женщина доказать герцогу, что она не колдунья, что любит Хельмута больше своей жизни и что вышла за него замуж, не преследуя никакой корыстной цели, кроме той, чтоб быть всегда с ним рядом.

— Ну так и умри ради него, — рассмеялся старый герцог. Положи своей смертью конец всем насмешкам и кривотолкам. Твоя смерть снимет с нашей семьи пятно позора.

По приказу герцога бедную Марту вместе с двумя охотничьими собаками зашили в большой мешок и ночью бросили в Дунай с самой высокой башни замка. Говорят, что когда мешок подносили к краю стены, две воющие собаки заглушали полный ужаса крик молодой герцогини…

В герцогской усыпальнице на старом кладбище в Регенсдорфе и поныне сохранился барельеф Марты Винкельхофер в полный рост, а рядом с ней изображения двух собак. Почему-то версий, объясняющих убийство вместе с герцогиней собак, было несколько. По одной выходило, что собаки — это символ верности, которой якобы недоставало молодой герцогине, находившей во время отсутствия мужа утешение в объятиях других мужчин. По другой, что дочка пекаря была ведьмой и утопленные с ней животные означали, что собаке — собачья смерть. А по третьей версии, которая нравилась Генриху больше других, собаки защищали Марту Винкельхофер так яростно, что их утопили за эту нечеловеческую верность. Потосковав год о своей убитой жене, молодой Хельмут Винкельхофер женился во второй раз. И хотя в этот раз его избранница была из знатной семьи и нравилась старому герцогу, счастья в жизни Хельмута не было. Он умер в возрасте сорока пяти лет, построив перед самой смертью усыпальницу в память о своей первой супруге. Вот уже много лет подряд весной в Регенсдорфе проводилось красочное театрализованное представление, воссоздающее те далекие события.

— Рад познакомиться, герцогиня Винкельхофер, сказал Каракубас и неуклюже поклонился. — Меня зовут Каракубас Фаргид. О роде моих занятий вы, думаю, уже сами догадались…

У Генриха, наблюдавшего за всем через окно, от удивления отвисла челюсть — хотя герцогиня и умерла несколько сот лет назад, выглядела она как живая и ни на грамм не была похожа на зыбкий призрак.

— Зачем ты позвал меня, колдун? — бархатным голосом произнесла она. — Разве не жаль тебе моей души, и без того обреченной на вечные страдания?

— Конечно же, жаль! — всплеснул руками старик, хотя на лице его не было и намека на жалость. — Но я задержу вас ненадолго. Меня крайне интересует судьба одного документа. И, уверен, вы знаете, как мне помочь.

— Нет, помогать я тебе не стану, — упрямо махнул головой призрак. — Хотя ты и способен, колдун, невероятно усилить мои страдания, знай — ничто не заставит меня помогать тебе и таким, как ты, — призрак с отвращением отвернулся от Каракубаса, и Генриху показалось, что он расслышал шуршание накрахмаленного платья.

— Что я слышу?! — Каракубас противно ухмыльнулся. — Герцогиня, вы вдруг стали праведницей? Помнится, вы и сами в молодости баловались всякими колдовскими штучками… Любопытно, что вы использовали, чтоб вскружить голову молодому герцогу?

Лицо Марты Винкельхофер вздрогнуло, как от пощечины.

— Ложь! Ты сам знаешь, что это ложь! — воскликнула она голосом, полным боли. Две собаки подле герцогини тоскливо взвыли.

— Разве? Но легенды и записи в фамильных книгах говорят о другом… Нет, герцогиня, вы напрасно разыгрываете из себя невинность…

— Позволь мне уйти, — оборвала старика душа герцогини Винкельхофер. — Если в тебе осталось хоть немного совести, оставь меня.

— Не могу, — Каракубас развел руками. — Не могу. Хотя очень этого и хочу. Как я уже сказал, мне необходима ваша помощь. Я человек настойчивый и, смею уверить, никогда не отступаюсь от намеченной цели. Сейчас меня интересует рукопись ал-Харита.

При этих словах колдуна призрак бедной герцогини испуганно вскрикнул и отшатнулся в темноту. Собаки заскулили, поджали хвосты. Их тусклые глаза сделались мертвее, чем были.

— Нет! — простонала герцогиня.

— Да, да и еще раз — да, — Каракубас недобро усмехнулся. — Хотите вы или нет, а рукопись будет моей. Итак, приступим к делу. Последнее упоминание об этой чудесной рукописи относится к одна тысяча триста второму году. Находилась она в это время в окрестностях Регенсдорфа, а по уточненным мной сведениям, в самом герцогском замке. Единственным человеком, который мог бы ею интересоваться и который имел доступ в герцогский замок — были вы, моя дорогая Марта Винкельхофер.