Владимир Трапезников - Битва за Тарг

Я посмотрел в небо, исчерченное огненными трассами. Зенитная батарея вела бой с нашими обидчиками. Прямо над головой, среди звезд мелькнули два оранжевых огонька. Это была расплата с геркуланами за их победу. Немного спустя стрельба прекратилась: уцелевшие корабли, видимо, отошли.

– Спасибо, прикрыли! – неподалеку, не замечая меня, поднялся командир погибшего крейсера. В неверном свете горевшей травы и мелкого кустарника он счищал с комбинезона липкую грязь и последними словами ругал зенитчиков. Излив эмоции, громко скомандовал в переговорник на левом плече: – Офицерам собрать личный состав! Провести перекличку! Начальнику связи – ко мне! – Осмотревшись, спросил окружающих: – Кто видел генерала?

– Со мной все в порядке, не шуми. – Я выбрался наверх, уселся на краю невысокого обрыва и снял шлем. Глубоко вдохнув пропитанный запахом гари воздух, сказал: – Сам, поди, и толкнул меня в эту лужу.

– Но, господин генерал…

– Еще не хватало, чтоб оправдывался, – хмыкнул я. Указал яркое зарево на горизонте: – Сколько не дотянули до Виарры?

– Полагаю, до предместий километров сорок… Простите. – Пискнул вызов переговорника. Выслушав сообщение, командир поморщился. Объяснил мне: – Связисты погибли. Не успели отбежать. Сгорели вместе с аварийным передатчиком.

– Как думаешь, искать нас будут? – спросил я.

– Вряд ли. Кому придет в голову, что мы уцелели? Да и опасно. Все воздушные средства обстреливаются с орбиты.

– Весело, – покачал я головой. – Выходит, топать в столицу придется на своих двоих. Как встарь – марш-бросок.

– Нам труднее, – ответил он.

– Почему?

– Тогда дороги были. А у нас их нет.

– Это правда, – согласился я, – разбаловались, отвыкли ногами ходить. Все на гравилетах летаем. Местность-то представляешь? Столица рядом – жилья, должно быть, на пути достаточно. Там связь, и все-таки надо рискнуть транспортом разжиться.

– Никаких шансов, – уверенно заявил командир крейсера. – У нас вокруг всех городов пояса дикой природы. Из этих… будь они неладны… экологических соображений. Тут километров пятнадцать – степь. Дальше, за рекой, лес до самой Виарры.

– Река, поди, широкая, и берега болотистые?

– И это есть, господин генерал.

– А в лесу, что, сплошной бурелом?

– Есть просеки, но их ночью еще найти надо. Вы верно подметили: над этим районом я только летал…

– Обрадовал. – Я поднялся. – Давай, готовь людей к маршу.

Минут через десять командир доложил, что экипаж построен. Потери были невелики. После гибели корабля недосчитались семерых. Легкораненые остались в строю.

Приняв рапорт, я приказал выступать.

Более сотни солдат, подобно воинам былых времен, беглым шагом двинулись по степи.

Через два часа на коротком привале после переправы через реку я, мокрый до последней нитки, втихомолку ругал все на свете и прежде всего самого себя: в разных местах над Таргом вдруг обозначилось бликами залпов такое множество вступивших в сражение кораблей, что безо всяких сообщений стало понятно – подошли на помощь эскадры. Если б не мое упрямство и поспешность! Если б послушал адмирала и пошел с ними! Наверняка бы уже был в Виарре. А сейчас до нее еще идти и идти. И знать о себе никак не дашь.

Впереди был лес, над которым в нескольких местах – это увидели еще из-за реки – поднимались языки огня и тучами вились искры. Безопасную для прохода просеку еще предстояло найти…

После пяти часов тяжелейшего марша, обходя чащей тлеющие завалы и бурелом, потеряв больше половины отставшими, мы, наконец, добрались до окраины Виарры. Вышли прямо на центральную батарею северного зенитного комплекса. Однако радоваться было преждевременно: угодили в самое пекло боя. Давно рассвело, но здесь под плотным пологом дыма царила мгла. Из пяти приземистых башен три бегло били вверх по невидимому противнику. Две другие, безмолвствуя, понуро опустили стволы энергаторов и мрачно чадили. Их почерневшие, обожженные броневые колпаки съехали набекрень. К действующим башням, стреляя, перебежками подкрадывались живо напомнившие своим видом схватку на «Зигфриде» пришельцы в мышиного цвета скафандрах. Это явно была не первая атака: обугленный грунт устилали темно-серые трупы. Поодаль горели четыре небольших чужих гравилета. Нападавших радушно встречал частый огонь лучевых ружей.

Никто не отдавал команды, я только успел подумать, что неплохо бы ударить по геркуланам с тыла, как пришедшие со мной солдаты, секунду назад валившиеся с ног от усталости, оборванные, грязные, измученные долгим переходом, вдруг обрели пятое, десятое, неизвестно какое дыхание и с яростным ревом бросились на инопланетян. В неистовом азарте общего натиска смешались офицеры и рядовые. Я бежал и, срывая глотку, орал вместе со всеми. Ненависть была безмерна. Скашивая лучами и гранатами на своем пути все живое, пытавшееся сопротивляться, мы в мгновение ока покрыли дистанцию от опушки сгоревшего леса до противника и вступили в беспощадную рукопашную. Получившие внезапную поддержку защитники батареи ударили навстречу. Схватка вышла злой и короткой. Немногие уцелевшие геркулане пытались спастись бегством, но их догоняли и безжалостно добивали. Появившиеся в отдалении два вражеских гравилета хотели прийти на помощь своим, но были сейчас же сбиты огнем одной из башен.