Кай Майер: Алхимики. Бессмертные

Джиллиан убил ее отца незадолго до того, как они с Аурой повстречались.

И снова Джиллиан…

Она опустилась в воду с головой, и ее длинные волосы поплыли по поверхности, как водоросли. Задержала дыхание, словно страх захлебнуться мог заглушить душевную боль. Но задыхаться Аура начала, лишь когда вынырнула и посмотрела на край ванны.

Револьвер исчез.

Аура вскочила, вновь подняв фонтан брызг. Сердце бешено колотилось, Аура жадно глотала воздух, силясь разглядеть револьвер сквозь завесу водяного пара.

Тот лежал на полу. Соскользнул с краешка мокрой ванны. Повезло еще, что не выстрелил…

Аура с минуту стояла в воде неподвижно, словно статуя, – нагая и беззащитная, – глядя на свое отражение в зеркале на мраморной стене. Трусихой она не была даже в детстве, но сейчас ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Прочь отсюда, на свежий воздух, прочь из этой комнаты: здесь опасно! Незваный гость оставил после себя незримое присутствие, словно следы на ковре.

Чуть позже Аура в узком черном платье с корсетом, даже не припудрившись и не надев украшений, вышла в коридор. Волосы еще не высохли. Она бы с удовольствием надела брюки, как во время ночных вылазок, но не хотела привлекать лишнего внимания.

В коридоре – никого. Справа и слева – ряды дверей, как в тюрьме. По стенам – газовые светильники. Из какого-то номера раздался приглушенный старушечий смех. От одного этого звука к горлу подступила тошнота. Снова тихо. Из-за другой двери послышался шепот.

Он где-то здесь… Аура чувствовала.

Или это только игра воображения?

С другого конца коридора донесся скрип. Аура оглянулась. Горничная толкала перед собой тележку со свежим бельем, украдкой посматривая на Ауру. Та пропустила девушку и направилась к лестнице. Однако, дойдя до конца коридора, Аура почувствовала чей-то взгляд, остановилась и обернулась. Тележка с бельем одиноко стояла посреди коридора. Все двери были закрыты.

Аура бросилась вниз по лестнице. Ковер на ступенях приглушал звук шагов. В голове молнией пронеслась мысль: что это белело на полу возле тележки? Кажется, чепчик горничной. Уронила, наверное… Кстати, не поздновато ли для уборки? Уже полдень.

В холле на креслах у окна сидела компания стариков. Почти все с газетами в руках. Один старик, у которого колец на пальцах было больше, чем зубов во рту, улыбнулся Ауре. Все подняли глаза, когда она пронеслась мимо, словно смерть в черном одеянии.

Оказавшись на улице, Аура наконец отдышалась. Рядом со стариками на нее накатывала дурнота – побочное действие цветка Гильгамеша.

Аура перешла дорогу и очутилась у реки. Оперлась рукой о парапет. Обернувшись, посмотрела вверх на фасад «Трех граций».

В окне своего номера Аура увидела очертания белого лица. Темные глаза наблюдали за ней.

Но ведь она могла и ошибиться. Наверное, это соседний номер. Или вовсе другой этаж… Просто человек смотрит на реку и считает проплывающие лодки.

Аура снова оперлась о парапет и глубоко вдохнула.

Кровавая рука. Два средних пальца, как два клыка у хищника.

Мимо с шумом проносились автомобили. Ругался кучер.

Ауру окликнули: какой-то человек в грязной одежде протягивал ей лоток с розами из черного стекла. Аура грубо отмахнулась. Улыбнувшись, лоточник кивнул ей и пошел дальше.

Поднялся ветер. С другого берега доносился шум.

К Ауре подбежал чумазый мальчик. На руке у него что-то висело. Одежда горничной?!

Нет, это газеты… Мальчишка – всего лишь разносчик газет.

– Мадам? – обратился он к Ауре и, ухмыльнувшись, протянул руку.

Мальчик ушел с монетой в кармане, а Аура прочла: «Специальный выпуск. Несколько часов назад Германия объявила войну России. Во Франции началась мобилизация…» Такие новости давно уже никого не удивляли.

Что-то выпало из окна гостиницы на мостовую. Что-то белое. Чепчик горничной? Аура шагнула вперед, чтобы получше рассмотреть, но тут перед ней промчался автомобиль.

Мостовая была пуста.

«Джиллиан… – в отчаянии подумала Аура. – Я больше не хочу быть одна».

Но она одна.

Повернувшись, Аура пошла вниз по улице.

Пустыня пела. Пела голосом ветра.

Тесс прислушивалась к песне и даже, казалось, понимала слова. Сказки «Тысячи и одной ночи», мифы езидов, курдов и арабов, легенды тех далеких времен, когда люди верили в джиннов. Тесс сидела на песке по-турецки, хотя ее тысячу раз просили так не делать. «Осторожнее, не то скорпион заползет под платье!» Впрочем, это стало поводом избавиться от нарядов, которые ей вручили по приезде. Тесс обрадовалась и стала носить штаны, хотя профессор часто говорил, что это вызывало недовольство местных рабочих, не привыкших видеть девушек в мужской одежде.