Эрве Жюбер: Самба «Шабаш»

Тошнота… Он ощущал себя на грани рвоты все последние месяцы. Ему хотелось блевать, когда он сталкивался с этими глупыми базельцами, которые привели Арчибальда Фулда к власти. Впрочем, его терзало и чувство сопричастности к триумфу диктатора.

Клеман заметил призрачное лицо старика, который через окно на первом этаже приземистого дома наблюдал за улицей с помощью системы зеркал. Подглядывание, доносы, страх превратили Базель в замкнутый адок, из которого молодой человек мечтал удрать. Призраки. Люди превратились в призраков, истерзанных страхом.

— В Перепись через карниз.

— Слушаюсь, мсье.

Автомобиль пополз вниз в сторону лагуны. Милиция и солдаты держали город на осадном положении, хотя цыгане, пираты и прочие специалисты по колдовству покинули Базель почти год назад. Однако Фулд маниакально боялся возможных очагов сопротивления. В его последнем распоряжении Криминальному отделу рекомендовалось обойтись без процедур предварительного дознания, а использовать «превентивный арест». К распоряжению прилагался список с именами тех, кто противился власти.

Пока Мартино удавалось откладывать исполнение приказа. Поспешный отъезд муниципа накануне вечером без указания места официального назначения открывал перед ним неожиданные возможности. Если действовать, то сейчас или никогда.

Лимузин выехал на карниз. Внизу волны лагуны лизали подножие скал. Бегство цыганской общины и мощный прилив, поглотивший Малую Прагу, оставили незаживающую рану. Работы в открытом море шли полным ходом. Гигантские краны восстанавливали плотину и издали походили на виселицы.

Сомнения поселились в душе Мартино почти сразу после завершения дела Туманного Барона. К тому же изменился и сам муницип. Он подолгу гостил в Лиденбурге. Баньши не отпускала его от себя ни на шаг. Однажды, у подножия Переписи, Клеман заметил его с младенцем на руках. Стоявшая рядом с Фулдом Баньши сухо отослала молодого человека. Не этот ли младенец появился на свет стараниями колдуньи? Но уже несколько месяцев он ребенка не видел. А в Переписи никто о нем не слышал.

Кроме того, были приняты муниципальные решения, которые себя не оправдывали. Как, например, создание корпуса драконов, милиционеров-наемников, вооруженных огнеметами, которые сеяли ужас одним своим присутствием на улицах. Установилась тирания, каторга была переполнена. Может, муницип и его сообщница собирались опустошить ее, возведя древние костры?

Лимузин обогнал строй из трех гусеничек. Драконы красовались на платформах бронемашин, у дул оружия плясали огоньки. Несколько прохожих приветствовали солдат. Но большинство старались смотреть в сторону. Базельцы превратились в тряпичных кукол в лапах двух безумных поджигателей по имени Арчибальд Фулд и Кармилла Баньши, опьяневших от безграничной власти.

Мартино подумал о родителях. Они уже должны были отплыть в город Верн. По крайней мере месяц они проживут вдали от Базеля. Принадлежность к Клубу состоятельных давала свои преимущества, поскольку выезд из города был запрещен. Для путешествия требовалось официальное разрешение, но даже глава Криминального отдела сомневался, что может получить таковое.

Бегство в Эфир было бы элегантным решением. Но оба храма, посвященных Бахусу — по крайней мере их руины, — использовать было нельзя. Храм Малой Праги был снесен приливом. А тот, что располагался в фундаменте Колледжа колдуний… Мартино не решался заходить в Колледж. После отъезда Отто Ванденберга и прочих учебное заведение превратилось в настоящую лабораторию черной магии.

Мартино покрутил на пальце кольцо, переданное матерью. Если он не мог выбраться в Эфир, то все же мог вступить в контакт с одним из его представителей.

— Остановитесь, — приказал он, узнав фасад, вдоль которого двигалась машина.

Клеман выпрыгнул из лимузина, поднял воротник пальто и бросился к двери, заклеенной плотным ковром муниципальных распоряжений. С легким страхом схватился за ручку в виде козлиной головы, опасаясь укуса. Но дверь со скрипом отворилась, позволив Мартино проникнуть в бывшую таверну «Две саламандры».

Здесь все осталось по-прежнему, поскольку место охранялось магией. Столы и стулья ждали колдуний и колдунов, а стойка — брюха Эльзеара. Заднее помещение также не изменилось, если не считать пустых рамок, в которых раньше красовались фотографии магов, а самая маленькая комнатка была такой, какой Мартино знал ее в великие часы своего сотрудничества с Робертой Моргенстерн. Ему показалось, что он слышит звон двух соприкасающихся кружек, шум приглушенных разговоров…