Людмила Стрельникова - Сон павлина

Для птиц в каждом отсеке на некоторой высоте от пола закрепили жёрдочки-насесты, на которых они могли расположиться на время сна и отдыха. Для Павла на пол бросили надувной матрас с подушкой, где он немедленно и устроился, решив, что лёжа улавливать волны из космоса легче, чем стоя, и пусть Валерий не надеется, что он будет метаться в ящике, как вратарь перед воротами, ловя информацию собратьев по разуму.

Собственно говоря, Павел не надеялся увидеть что-либо интересное и поэтому решил отдаться дрёме, положившись на датчики. Это их дело не пропускать волны и сигнализировать об их появлении учёному.

Павлины, очевидно, тоже посчитали, что в такой обстановке лучше всего спать, и взгромоздились на насесты, после чего наступила тишина. Никакие звуки извне не проникали внутрь чёрного ящика, и тишина вполне располагала ко сну, поэтому подопытные вскоре все втроём задремали в своём «тёмном царстве».

Не спали только молодой учёный и его помощник. Им предстояло в течение двадцати четырёх часов, не смыкая глаз, наблюдать за показаниями приборов.

От головы каждого подопытного проводки вели к особым приборам, закреплённым на стенках отсеков, и далее к установкам, переводившим сигналы, поступающие из мозга, в те изображения, которые они видели во сне, а эти изображения, в свою очередь, отснимались фотоустановкой на сверхчувствительную плёнку. Таким образом, всё, что возникало в мозгу, фиксировалось на плёнке в виде соответствующих картин.

Экспериментаторы напряжённо ждали, не спуская глаз с приборов. Минуты тянулись как резиновые. Космос молчал.

Сколько времени Павел проспал на воздушной перине, определить в темноте было невозможно, но, очевидно, мало, потому что, когда он очнулся, веки слипались, и хотелось спать. Проснулся же он от того, что зашумели птицы. Они спрыгнули с жёрдочек, захлопали крыльями, зацокали коготками по металлическому полу.

Потом взрослый павлин издал свой обычный гортанный крик, который в ботаническом саду воспринимается с содроганием, а здесь, в чёрном ящике, и вообще показался жутким, так и мерещилось, что кому-то перерезали горло, и он издал предсмертный вопль.

На душе журналиста стало беспокойно. Он сел на матрасе и хотел почесать голову, но вспомнил, что на ней датчики.

— Придумала же природа чудный голосок, проворчал он в адрес павлинов. — Ворона каркает приятней.

Он встал и попытался походить по камере, но, наткнувшись пару раз в кромешной тьме на стенки ящика, решил, что перемещение с вытянутыми руками, как слепого, его не очень устраивает, к тому же, мешают провода на голове.

Нащупав ногой матрас, он остановился, собираясь вновь принять горизонтальное положение, но внезапно его зрачки стали различать стены, матрас, самого себя. Лёгкое свечение струилось из смежного отсека через крошечное окошко. Свечение разгоралось ярче и ярче. Он прильнул к стеклу. Рядом с ним находился взрослый павлин. Птица стояла посреди помещения, распушив хвост, и от него исходило желтоватое свечение. А когда павлин повернулся, то журналисту показалось, что с его хвоста посыпались искры.

Птица вела себя странно. Она беспокойно вертела головой, словно к чему-то прислушиваясь, переступала с ноги на ногу и поворачивалась то влево, то вправо. Затем, как бы, выбрав для себя оптимальное положение, замерла минут на пятнадцать, оставаясь как изваяние в неизменной позе, что для птицы было странным.

Павел засёк время по часам, пользуясь появившимся светом. После истечения этих минут свечение начало угасать и вскоре наступила вновь полнейшая темнота.

Павлин вновь издал свой ужасающий пронзительный крик, взгромоздился на жердь, и наступила полнейшая тишина. Больше ничего не потревожило покой чёрного ящика, и остальное время Павел проспал на матрасе.

Разбудил его Валерий. Он стоял над ним и тряс за плечо.

— Просыпайся. Опыт закончен.

Птицы были уже выпущены из заключения и разгуливали по оранжерее.

— Есть что-нибудь интересное? — щурясь на яркий свет, спросил журналист.

Валерий таинственно усмехнулся.

— Мои ожидания оправдались. Ровно через шесть часов после начала эксперимента резко усилилось электромагнитное поле в отсеках птиц. В твоём приборы не зарегистрировали его вообще. Напряжённость в камере взрослого павлина возросла до шестидесяти эрстед, в камере птенца — до сорока. Именно в этот период квантограф зафиксировал появление квантоновых волн. А спустя два часа, когда птицы уснули, аппараты начали воспринимать усиленные биотоки мозга. Взрослый павлин дал три варианта машины будущего, а птенец — один вариант.