Игорь Афонский - Папская булла

Господин Тургенев по просьбе своего нового друга обязал всех жителей своего города пройти медицинское обследование. Не то чтобы его друг был обеспокоен здоровьем горожан, нет, что вы! Просто князь выразил сожаление, что не может незаметно попробовать кровь каждого человека. На это Всеволод, то есть теперь Александр Юрьевич Тургенев заметил, что в его силах устроить для князя отдельный бар крови, если только тот перестанет самостоятельно бродить по городу.

— Это опасно, ваша светлость! Вас могут увидеть (и понял, что сказал глупость, его друг мог двигаться теперь быстрее тени), могут запомнить (опять вышел ляп, Князь внушал простым смертным разные мысли, порой просто стирал память), наконец, вас могут ранить!

Тут он попал, как говорится, в яблочко, Князь был не бессмертный, умеючи взяться и вампиру — конец! Только кто об этом знает, вот в чем суть. Вот уже прошло два месяца, как Тургенев стал градоначальником, и полгода, как они сюда переехали. Вначале это было их временное тут пребывание. Так как произошла утечка информации, в результате которой старую студию накрыли «фээсбэшники». Окружили, внезапно ворвались и обнаружили там немыслимое сборище полусумасшедших людей, которые ничего толком объяснить о своем пребывании в том месте так и не смогли. Хорошо, что оплату помещения Тургенев перестал производить. И всё это потому, что сам домовладелец неожиданно присоединился к данному союзу. Забрел на огонёк на свою голову.

«И зачем платить за аренду, если хозяин даже не помнит, что он является тут значимой фигурой! Так себе, очередной донор!»

Правда, потом пришлось выкрасть оборудование и личные вещи князя, а также вытащить несколько человек, к которым они уже привыкли и не могли без них обходиться. Это были слуга, врач, водитель, а также ещё несколько узких специалистов. Их удалось забрать вновь, не применяя особых подозрительных действий. Банк учредил опеку, дал людям работу и ещё что-то, на это повелись и «органы», и сами люди.

Жить в здании московского банка оказалось не совсем уютно, и тогда взоры банкира упёрлись в город Местищево, где имелся филиал, и где можно было свободно занять целый небоскреб. Ведь с некоторых пор многие дома торгового центра стали принадлежать Тургеневу. Падение Джокера привело к тому, что Всеволоду самому пришлось вмешаться во все городские дела. А исчезновение мэра подтолкнуло к мысли, что пора самому стать хозяином города.

Князь стал чувствовать себя лучше, но по-прежнему сидел в коляске. И даже те, кто был лично с ним знаком, принимали его за беспомощного инвалида, дальнего родственника нового мэра. На самом деле такой облик был хорошим прикрытием. Теперь у Старика был собственный штат слуг, но он жаждал общения с другими людьми. И поэтому просил устроить ему небольшие встречи с населением, где утолял обычно свою жажду крови и черпал новую информацию. Как он это делал, для Всеволода оставалось загадкой. Но порой тот делился очень конкретными мыслями по нужному делу. Но, исходя из личного опыта, Всеволод считал, что такими знаниями обладать было невозможно, значит, он считывал их, как это делают учёные с информацией, заложенной в некоторых предметах. И ещё Тургенева пугала его возросшая сила, князь скрывал свои возможности из соображений личной безопасности. А его вечерние незапланированные прогулки приносили много неприятностей. Жители окрестных домов возле города стали поговаривать о чудовище, которое бродит в темноте, давит домашних животных, рогатый скот, режет им глотки.

Всё изменилось однажды. Князь вернулся с одной такой прогулки и заявил, что обнаружил старую кровь. Что это значит, Всеволод сначала не мог понять. Старик невольно загрустил, и мэр не знал, что ему делать. Камердинер переодел князя, предварительно отмыл его. Было заметно, что тело Старика стало гладким и не таким сухим, как раньше. Тому больше не нравилось, если Всеволод его осматривает. Приходилось идти на разного рода ухищрения, чтобы быть в курсе всех дел, но это меньше всего его волновало.

У князя наступили первые признаки депрессии. «Старая кровь», как сообщил Старик, принадлежала мужчине, который мог быть потомком его слуг.

— Но, как он мог сохранить неизменной эту формулу? Ведь прошло столько лет! — удивлялся он. Такая кровь сегодня выбила Старика из себя. Это было что-то выше его, сильнее. Сам Князь как бы жалел, что лишил жизни случайного человека. Он вдруг стал ему очень дорог.