Сакс Ромер - Дочь доктора Фу Манчи

Возле «Шеферда» я велел шоферу остановиться.

Попытки убедить себя, что охватившее меня состояние — не что иное, как самое банальное переутомление, успехом, увы, не увенчались. К сожалению, испытывал я его не впервые и каждый раз пытался замаскировать от самого себя именно этим невинным оправданием. Сколько же можно?

Конечно, происшедшее могло расстроить самые крепкие нервы. Потерять старого, глубоко уважаемого друга и в тот же час столкнуться с тайной, по всей видимости, далеко выходящей за пределы обычных законов природы, — достойное испытание для нервной системы любого нормального человека.

Я сошел в Каире, пребывая в настроении, описывать которое не буду даже пытаться. Всю дорогу меня преследовала мысль, что за мной следят.

Еще в купе, когда я мысленно прощался с моим бедным другом, я уловил странное подозрительное движение в коридоре. Краешек моего сознания отметил желтое лицо, вглядывавшееся в меня с непонятной и страшной ненавистью. Я был уверен, что эти зловещие раскосые глаза не являлись плодом моего воображения, хотя несколько раз за время пути, несмотря на все потрясения, впадал в какое-то полудремотное состояние: за сорок восемь предшествовавших часов мне ни разу не удалось толком сомкнуть глаз.

Тем не менее ни разу до самого конца пути мне этот желтый кошмар больше на глаза не попался. Как ни странно, именно это меня и беспокоило, не давая уснуть, несмотря на усталость. Подкрепившись виски с содовой, я окончательно проснулся, меж тем как поезд грохотал по Нильской долине, оставляя за собой станцию за станцией и неумолимо приближаясь к Каиру.

Раскосые глаза не появлялись.

Вновь я обнаружил слежку лишь после того, как окликнул на вокзале такси. Ощущение было таким сильным, что я одну за другой поменял несколько машин, дабы убедиться, что никто меня не преследует.

Возле «Шеферда» я отпустил последнюю и поднялся на террасу.

Лишь несколько из накрытых к чаю столиков были заняты. Никого из знакомы: не обнаружилось, что меня весьма порадовало.

Зайдя за одну из больших декоративных ваз, обрамлявших вход, я вытянул шею и осторожно выглянул на Шэрия Кэмел. Как раз вовремя. Мимо стремительно промчался лимузин, управляемый шофером-арабом. Злобные раскосые глаза пассажира были устремлены на террасу. Человек из поезда. Не померещилось.

Мне показалось, что он заметил меня, но уверен я не был. Машина, не сбавляя хода, исчезла за углом Садов Эсбекии.

Появился официант в белой униформе и красной феске. Слегка поразмыслив о том, чего бы мне хотелось, я заказал большую чашку кофе по-арабски. Выпил его, покуривая трубку, и покинул террасу. Для того чтобы найти дом, который был мне нужен, много времени не потребовалось…

Вот и нужный мне тихий переулок. Латунная табличка у входа подтверждала, что я на правильном пути. Я позвонил. Слуга-нубиец впустил меня и безо всяких церемоний провел наверх, в просторный, восхитительно обставленный кабинет.

Широкие застекленные двери выходили на балкон, увитый лианами, сплошь покрытыми изумительными пурпурными цветами, которые спускались до самой земли, во двор, засаженный апельсиновыми деревьями. Комнату тоже переполняли цветы, однако еще больше здесь было книг. В расстановке книжных шкафов, коврах на полу, украшениях, даже в расположении большого письменного стола явственно чувствовалась женская рука. Я острее, чем когда-либо, ощутил, что теряют в своем бессмысленном упорстве холостяки, какую цену платят они за свою так называемую свободу.

Мои мысли невольно обратились к Райме. Вновь я недоуменно спрашивал себя, что же такого я мог натворить, чтобы настолько ее обидеть. И вновь не находил ответа.

Глаза мои встретились с твердым взглядом человека, сидевшего за письменным столом, и я вернулся к действительности.

С приветливой улыбкой хозяин кабинета поднялся мне навстречу. Он был высок, хорошо сложен и, несомненно, красив; седина на висках очень ему шла. Я сразу почувствовал исходящее от него ощущение необыкновенной надежности, но даже оно не в состоянии было объяснить многого из того, что мне доводилось слышать об этом человеке.

— Доктор Петри? — осведомился я.

Он протянул через стол руку, и я пожал ее.

— Рад, что вы пришли, мистер Гревилль, — улыбнулся доктор. — Мне доставили из клуба вашу записку. — Улыбка исчезла с его лица. — Прошу вас, садитесь. Вот в это кресло, пожалуйста. Вон в той деревянной шкатулке — сигары, в соседней — сигареты. А тут, — кисет скользнул по столу, — очень приличный трубочный табак.