Сакс Ромер - Дочь доктора Фу Манчи

Сначала взгляд мой скользил по ландшафту довольно рассеянно: окно я открыл больше для того, чтобы, размышляя о Райме, насладиться ночной прохладой. Но внезапно старая башня, призраком возвышающаяся на горизонте, приковала мое внимание. Ясно видимый на фоне грозовых облаков, на ее вершине зажегся слабый свет и тут же исчез, будто мигнувший глаз.

Стиснув зубы, я присмотрелся внимательнее. Из башни с приличной скоростью шпарили морзянкой! Я попытался что-нибудь разобрать, но вскоре с досадой обнаружил, что азбуку Морзе позабыл начисто. Потом меня озарило: раз сообщение передают, стало быть, кто-то в поместье должен его и принимать! Успев достаточно хорошо изучить окрестности, я знал, что ниоткуда, кроме Холдского аббатства, световых сигналов с башни видно быть не могло.

Сделав такое умозаключение, я немедленно принялся действовать. Не обращая внимания на мокрые от дождя листья, перемахнул через парапет балкона и по обвившему колонны галереи плющу начал спускаться вниз. И хотя где-то в середине сорвался, но удачно приземлился в растущие внизу кусты, отделавшись насквозь промокшим вечерним костюмом. Затем, скрываясь в тени дома, начал продвигаться к бывшему рву. Добравшись до него, обернулся и убедился, что весь дом погружен во тьму.

Преодолев впадину, оставшуюся ото рва, и оказавшись на насыпи — бывшем оборонительном валу, я вновь посмотрел на показавшуюся над деревьями верхушку башни. Передача продолжалась!

Я сделал неловкий шаг и, невольно охнув, покатился обратно во впадину: кожаные подметки вечерних туфель скользнули по мокрому дерну. Проклиная все и вся, на четвереньках выполз на насыпь, однако в темноте забрал гораздо севернее и, поднявшись наверх, ясно увидел, в какую именно часть поместья адресуется сообщение. Свет, судя по всему, от электрического фонарика, вспыхивал и гас в виде точек и тире в открытом окне кабинета шефа!

Под прикрытием разросшихся кустов рододендронов я подполз так близко, что смог увидеть того, кто держал фонарик, подавая сигналы. И… не поверил собственным глазам. Меня охватил ужас, замешанный и на легенде Холдского аббатства, и на страхах Раймы, и на моих собственных жутких воспоминаниях… Ибо человек, подававший сигналы в далекую башню, был одет во что-то весьма напоминающее сутану; голову его целиком скрывал огромный капюшон, так что в слабом свете фонарика разобрать черты лица было решительно невозможно.

— Боже мой! — пробормотал я. — Это еще кто такой?

По-прежнему прикрываясь кустами, я прополз два десятка шагов, отделявших меня от террасы, нащупал ветку плюща потолще, ведущую прямо к моему окну, и принялся карабкаться вверх. Сердце мое колотилось, мысли беспорядочно мельтешили в голове.

Перевалившись через балюстраду, я одним прыжком перемахнул балкон и вломился в комнату.

В свете луны шевельнулась чья-то фигура.

Это был Найланд Смит!

— Тс-с! Говорите тише, Гревилль!

Я изумленно уставился на него, застыв возле открытого окна и тяжело дыша.

— Почему? — прошептал я, слегка придя в себя. — Что случилось?

— Закройте окно, — приказал Смит.

Я повиновался.

— Видели, как я карабкался? — повернувшись, спросил я.

— Нет. Слышал. Высовываться не рискнул — честно говоря, я ожидал кого-нибудь другого. Однако вас буквально распирает от новостей. Выкладывайте.

В нескольких словах я рассказал ему о свете на вершине башни и о странной фигуре в сутане в окне кабинета.

— Наверное, выслеживать его уже поздно, мистер Смит, — закончил я, но все же направился к двери.

— Да нет, отчего же? — усмехнулся Смит, поймав меня за руку. — Он здесь.

— Где? — удивился я, быстрым взглядом обежав комнату и ничего не заметив.

— А вон там.

И Найланд Смит указал на мою кровать.

Совершенно обалдевший, я посмотрел туда и… увидел знакомое одеяние из верблюжьей шерсти. Придвинулся поближе, потрогал… нет сомнения, то самое.

— Это ведь одежда ламы!

— Она, она, — мрачно кивнул Смит. — А рядом, обратите внимание, тоже известный вам мешочек с песком. Со времен того полного событий собрания Совета Семи в Эль-Кхарге эти два предмета непременно входят в состав моего багажа.

— Но…

— Вы хотите спросить, с чего это вдруг мне взбрело в голову изображать привидение? Очень просто. Я с самого начала заподозрил, что кто-то из домашних вошел в контакт с нашим противником. Потом, правда, убедился, что ошибся. Однако точно знал: куда бы ни завело меня расследование, никому и на ум не придет заподозрить «монаха из Холдского аббатства»!